«Что с тобой?»
«Со мной? Ничего», — неизменно отвечала она.
— Значит, я не ошибся, — перебил ее Сальватор.
— А что вы подумали, друг мой?
— Что она была замешана в этом деле.
— Принимая во внимание ее возбуждение, я в конечном счете пришла к такому же заключению, — согласилась Мина. — Наконец без четверти двенадцать она поднялась с такими словами:
«Не запирай дверь, Мина, дорогая: если я не засну, что вполне вероятно, я приду снова».
Она поцеловала меня и вышла… Я почувствовала, как дрогнули ее губы, когда она коснулась ими моего лба.
— Предательский поцелуй, губы Иуды! — пробормотал Сальватор.
— Мне тоже расхотелось спать, но я решила побыть в одиночестве…
— Чтобы перечитать письма Жюстена, верно? — спросил Сальватор.
— Да… Кто вам это сказал? — спросила Мина и покраснела.
— Когда мы вошли, письма были разбросаны по полу и на кровати.
— Письма! Его письма! — воскликнула Мина. — Что с ними сталось?
— Не беспокойтесь, они у Жюстена.
— Как бы я хотела, чтобы они были у меня! Мне так их не хватает!
— Вы их получите!
— Благодарю, брат! — сказала Мина, пожимая Сальватору руку.
Она продолжала:
— Я читала дорогие мне письма, когда часы пробили полночь. Я подумала, что пора раздеться и лечь спать. И в то самое мгновение, как я об этом подумала, мне показалось, что кто-то идет по коридору, ведущему с лестницы в сад; я решила, что это возвращается Сюзанна. Но человек прошел мимо моей двери, и скоро шаги стихли.
«Это ты, Сюзанна?» — крикнула я.
В ответ — тишина.
Потом мне почудилось, что кто-то отпирает садовые ворота и они скрипят, поворачиваясь в петлях. Никто в пансионе не гулял ночью в темном саду, ведь он такой огромный и выходит на пустынную улочку. До меня донесся шепот: говорили несколько человек; я приподнялась в постели и прислушалась; меня охватила дрожь, я почувствовала, как бешено заколотилось сердце у меня в груди…
В эту минуту свеча затрещала и пламя померкло, что предвещает, по слухам, несчастье.
Я не сводила глаз с двери; мне достаточно было сделать шаг, чтобы повернуть ключ и запереть дверь на задвижку, — я спустила на пол одну ногу. Мне показалось, что по другую сторону кто-то пытается нащупать ручку. Я бросилась вперед; но в тот момент как я собиралась запереть дверь, она распахнулась, оттолкнув меня в сторону; в полумраке коридора я разглядела двух человек в масках! Подальше, за их спинами, словно призрак, метнулась тень женщины.
Я успела крикнуть. Меня перехватили поперек туловища, чья-то рука зажала мне рот… Я услышала, что мою дверь запирают изнутри на замок и на задвижку. Потом мне завязали рот платком и так крепко затянули, что я едва не задохнулась… Я стала молиться: мне показалось, что меня хотят задушить!..
— Бедняжка! — прошептал Сальватор.
— Я замахала руками, отбиваясь, но чья-то сильная ручища заломила мне их за спину, и мне связали платком запястья. Как только неизвестные ворвались в мою комнату, свеча то ли случайно, то ли намеренно оказалась потушена. Я услышала, как кто-то раздвинул шторы и отворил окно. Я ощутила прохладу. В комнате стало светлее; в оконном проеме я увидела темные деревья и туманное небо. Третий человек, тоже в маске, ждал у окна в саду. Один их тех, кто меня схватил, поднял меня, подтащил к окну и перекинул через подоконник.
«Вот она!» — тихо сказал он.
«Мне показалось, что она кричала?» — спросил тот, что ждал в саду.
«Это так, но никто не слышал, а если слышал и придет, мадемуазель — на лестнице, она скажет, что оступилась, подвернула ногу и закричала от боли».
Слово «мадемуазель» напомнило мне о женщине, которую, как мне показалось, я видела. Тогда-то меня и озарила догадка, что Сюзанна замешана в моем похищении, а один из мужчин в маске — ее брат. Если так — мне нечего было опасаться за свою жизнь; но выиграю ли я что-нибудь, оставшись в живых?
Тем временем меня несли через сад; тот, кто нес меня, остановился у стены, к которой была приставлена лестница. Я почувствовала, что меня переносят через забор, и мне показалось, что эту опасную операцию проделывают сразу три человека.
Другая лестница была приставлена по другую сторону каменного забора. А неподалеку ждала карета.
Я узнала пустынный переулок, что проходит вдоль сада.
Меня спустили вниз с теми же предосторожностями, с какими поднимали наверх. Один из похитителей сел в экипаж раньше всех. Двое других втолкнули меня вслед за ним. Мой спутник усадил меня на заднее сиденье и сказал:
«Ничего не бойтесь, никто не причинит вам зла».
Один из тех, что оставался снаружи, захлопнул дверцу, другой приказал кучеру:
«Поезжай, куда договорились!»
Лошади поскакали галопом. По нескольким словам, с которыми обратился ко мне похититель, я узнала голос брата Сюзанны, графа Лоредана де Вальженеза…
— Да, того, кто недавно был здесь и кому я так легко мог пустить пулю в лоб! Но я не убийца… Продолжайте, Мина.
XX. ДОРОГА
— Как только мы выехали из Версаля, — продолжала девушка, — граф де Вальженез развязал оба платка. Мои губы были в крови, а на запястьях еще две недели оставались синяки…
— Ничтожество! — прошептал Сальватор.
«Мадемуазель! — обратился ко мне граф. — Вы видите, что я, насколько могу, возвращаю вам свободу. Не кричите, не зовите на помощь: заявляю вам, что у меня в руках не только честь, но и жизнь господина Жюстена!»
«У вас?» — с презрением спросила я его.
«Я представлю вам доказательства. А пока даю слово чести, что говорю правду».
«Слово чести? — переспросила я. — Поклянитесь чем-нибудь еще, сударь, если хотите, чтобы я вам поверила».
«Как бы там ни было, поразмыслите о моих словах».
«Хорошо, сударь, но предупреждаю, что размышления помешают мне отвечать вам. Так не утруждайте себя разговорами».
Граф несомненно понял меня: во все время пути он не проронил ни слова.
У заставы карета остановилась и обе дверцы распахнулись разом. Я приготовилась выскочить; граф не пытался меня задержать, сказал только:
«Знайте, что вы погубите Жюстена!»
Я понятия не имела, каким образом я его погублю, но уже имела время оценить своего похитителя и считала его способным на все. Я молча забилась в угол кареты. Мы въехали в Париж.
Экипаж выехал на Елисейские поля, покатил вдоль Сены, переехал через мост, еще некоторое время следовал по какой-то улице и остановился. Кучер крикнул: «Ворота!» Тяжелые ворота медленно отворились; карета въехала во двор; я вышла. Двор был окружен домами со всех сторон, кроме одной: там за каменным забором проходила улица…
