Она шагнула вперед, и Бергвид снова попятился: он почти забыл о ней в эти месяцы, когда у него появилось столько новых союзников. Внезапное появление ведьмы испугало – она была как тот забытый дух, через двенадцать лет пришедший требовать расплаты за услуги.
– Куда же ты, Бергвид конунг! – Дагейда шаловливо засмеялась, показывая белые острые зубки, и легко, как тень, как волна по песку, потянулась за ним. – Ведь ты звал меня, вот я и пришла! Пришла, чтобы опять помочь тебе!
Она смеялась над его испугом, а тот вовсе не казался неоправданным: с каждым шагом дочь великана росла и теперь уже стала ростом с самого Бергвида. Такой он никогда ее не видел, и ее преображение внушало ужас. Она выросла, душа Медного Леса, набралась новых сил, холодная и жадная душа корней и камней. Как знать, чего она потребует теперь и сможет ли кто-нибудь с ней справиться! Она была весела, полна лихорадочного нечеловеческого оживления, ее рыжие волосы колебались, как струи ручья. А Бергвид не мог оторвать глаз от ее груди, где висела, свившись в кольцо, как дикое ожерелье, живая серая змея с резким черным зигзагом на спине; она непрерывно извивалась, приковывая к себе взгляд и наполняя душу холодным ужасом.
– Боги благосклонны к твоему замыслу! – продолжала ведьма, подняв к серому небу руки с тонкими бледными пальцами. – В Аскефьорде тебя ждет быстрая и легкая победа! Торварда конунга нет в Аскефьорде, нет во Фьялленланде, он далеко от дома и не успеет даже узнать вовремя о том, что к нему пришли враги! Ты легко овладеешь его домом, его богатствами! Ты возьмешь в плен его мать, как он взял твою! Но запомни: ты отдашь мне обручье Дракон Судьбы, что она носит на руке!
– Но торговцы говорили, что он дома! – несколько овладев собой, возразил Бергвид. Новость произвела на него совсем не то действие, какого Дагейда ждала. – Говорили, что этим летом он не идет в поход, не собирается покидать Аскефьорд! Его видели там надежные люди!
Принесенное известие отрезвило его, охладило тот жутковатый восторг, в котором он начал это жертвоприношение. И вместо радости в нем поднялось разочарование, негодование, даже гнев. Нет дома! Да это насмешка – ты приходишь на поединок, как следует снарядившись и принеся жертвы, а твоего врага «нет дома»! Уж не хотят ли тут опять сделать из него, Бергвида сына Стюрмира, дурака! Выставить на посмешище! Превратить в нелепое недоразумение славнейший подвиг его жизни, который сделает его тем, кем он рожден стать, – конунгом квиттов!
– Это не он! – смеясь, воскликнула Дагейда. – Не он! Он давно уже покинул Аскефьорд! А на его месте сидит бродяга, безродный проходимец, на которого мать Торварда надела его облик, как чужой плащ!
– Не может быть! – в досаде крикнул Бергвид, и в этом «не может быть» звучало «я не хочу».
По берегу пролетел беспокойный гул. Отсутствие грозного Торварда конунга могло бы обрадовать, но смущало то, что его мать оказалась такой сильной колдуньей. И для чего ей это понадобилось?
– Еще бы не может! – насмешливо отозвалась ведьма. – Мне ли не отличить настоящего Торварда от поддельного – ведь он мой брат! Верь мне, Бергвид конунг, настоящий Торвард – далеко, на острове Туаль! А поддельный конунг фьяллей не сможет противиться тебе! Облик Торварда поможет ему так же мало, как старый сапог истинного конунга! Ты разобьешь его, как щенка, одним ударом!
– Мало мне чести в том, чтобы разбивать щенков! Будь он проклят! – Бергвид вдруг швырнул наземь священный молот и гневно затряс сжатыми кулаками. – Он обманул меня! Он сбежал! Он думает, что сможет отсидеться на каком-то там острове! Но нет! Я дождусь его!
– Как – дождешься? – Лицо Дагейды изменилось, в чертах вспыхнул гнев. Гадюка на ее груди подняла голову, повернулась в сторону Бергвида и зашипела. – Уж не хочешь ли ты сказать, что…
– Я не стану воевать с поддельным Торвардом! – перебил ее Бергвид, с ненавистью косясь на гадюку и на ее крошечные, как маковые зернышки, злобные черные глазки. – Не стану воевать с безродным бродягой, переряженным в конунга! Это унизит меня! Я никому не позволю говорить, что я способен побеждать только бродяг! Я должен одолеть Торварда сына Торбранда, и я его одолею! Его самого!
– Ты должен идти сейчас! – Гневный голос Дагейды тоже звучал как змеиный шип, а ее желтые глаза теперь изливали холодный, но пронзительный и режущий огонь. От нее потянуло тревожным запахом лесного болота, но Бергвид больше не пятился. – Ты должен достать мне Дракон Судьбы, и мне все равно, у какого конунга ты его возьмешь! Я приказываю тебе! Ты сделаешь это, потому что должен во всем повиноваться мне!
– Если тебе нужно твое обручье, то пойди и возьми его! А мне нужен мой враг! Мне нужна… моя честь… слава моего рода… – От сильного волнения Бергвид начал задыхаться и терять нить мысли, но не отступал ни на шаг, а на его побледневшем лице отражалась твердая решимость. Его гордость всегда страдала от необходимости повиноваться ведьме, а теперь, перед лицом войска, он чувствовал жгучую жажду сбросить эту власть. – Человек моего происхождения должен выбирать себе достойных противников! Я не позволю, чтобы про меня говорили, что я… Что я побоялся выйти на бой с настоящим сыном Торбранда и выбрал время, когда его нет дома! Что я дрался с каким-то… ра… рабом! – Ему было трудно произнести слово, которое всю жизнь жгло его раскаленным бичом, и он выталкивал его из себя по кускам. Даже не заметив, что ведьма, собственно, не говорила, будто на месте Торварда сидит именно раб.
– Он сам оставил свой дом на попечение чужого!
– Но я не унижусь до схватки со всякой швалью! Я – конунг, и достойным противником для меня может быть только конунг! Я дождусь его!
– Дождись его у него в доме!
– Я должен встретиться с ним в открытом бою! Так велит моя честь!
Вместо ответа Дагейда вдруг фыркнула, ее гадюка метнулась прямо ему в лицо. Отшатнувшись, Бергвид закрыл лицо руками, а когда убрал их, Дагейды уже не было на площадке святилища.
Новость перемешала все замыслы, и несколько дней после этого на берегах озера Фрейра, представлявших собой почти сплошной военный стан, стоял непрерывный шум. Всю ночь горели костры, всю ночь люди ходили от огня к огню, от землянки к землянке и говорили, говорили. Многие из пришедших, хотя и были напуганы явлением ведьмы, соглашались с ее словами: проще и вернее напасть на Аскефьорд сейчас, когда его главного защитника нет. Но вожди, в том числе Тьодольв из Эйнеркрета и Вильбранд из Хетберга, были смущены: нападение на конунга фьяллей со спины, исподтишка, не сулило им чести.
– Может быть, было бы и неплохо дождаться Торварда конунга в его собственном доме, но, весьма возможно, у нас на это не хватит сил! – рассуждал Вильбранд хёвдинг. – Для внезапного удара хватит и того, что у нас есть, но для того, чтобы подчинить Аскефьорд и удерживать его какое-то время, нужно войско побольше. Иначе Торвард конунг узнает о нас, а сам будет вне досягаемости!
– И наверняка тогда он вернется домой не один! – добавлял Сигвид Ворона, довольный случаем поучать и давать советы. – Ведь с ним в родстве кюна раудов. И ловушка, которую мы подстроим для него, станет ловушкой для нас!
