– Девочка! – Якобы слепая старуха вдруг ее увидела и всплеснула сморщенными лапками от радости. – Ты здесь! Тебя-то мне и нужно! Скажи, ты знаешь, Оддбранд, этот старый дракон, жив или уже отправился к Одину?
– Он жив и прислал меня искать тебя! – Сэла вылезла из-под камня и подошла к старухе. Даже и без этих слов она почти узнала кюну Хёрдис. Узнав однажды Торварда под наведенным чужим обликом, она словно бы приобрела особую зоркость, способность противостоять отводу глаз. – Ведь это с тобой?
– Со мной, как же не со мной! Разве я его выпущу из рук? Где Оддбранд? Отведи меня к нему. И мы еще повоюем! Ты видела, видела, что я сделала? – приставала она, дергая Сэлу за рукав.
Даже и в облике дряхлой старухи Хёрдис, как девочка, жаждала, чтобы ее похвалили. И это вдруг так напомнило Сэле о Торварде, родном сыне этой причудливой женщины, что сердце защемило. Она почти любила Хёрдис за то, что она его мать и похожа на него в чем-то, и при этом ей было смешно и досадно, что в подобных обстоятельствах ведьма, вдова великана, жена и мать конунгов, держащая в руках такую огромную силу, по-детски жаждет, чтобы ее «погладили по головке».
– Идем, я отведу тебя к нему! – сказала Сэла. – У меня там есть лошадь, я ее привязала за двором Хринга Бочки.
Они пошли по лесу, но шагов через сорок обе вдруг остановились и разом предостерегающе вцепились друг в друга: за деревьями раздались голоса. Несколько мужских голосов с квиттингским выговором приближались к ним со стороны Хрингова хутора. Сэла быстро огляделась: берег здесь делал изгиб, за спиной у них был обрыв и волны. Справа раскинулся густой лес, но именно оттуда подходили квитты. Слева на десяток шагов тянулась прозрачная поросль молодых сосенок – и за ней опушка.
– Туда! – Кюна Хёрдис потянула Сэлу назад, откуда они пришли, и обе женщины, помогая друг другу, стали пробираться между соснами, лихорадочно выискивая, где бы спрятаться.
На деле кюна Хёрдис была не так немощна, как выглядела, но все-таки ей шел пятидесятый год и она была далеко не так стройна и легка, как тридцать лет назад, когда ей в последний раз приходилось убегать от вооруженных мужчин. Сэла шла первой, влезала на камни, потом за руку тянула Хёрдис – она ни за что не бросила бы ее, как не бросила бы свою собственную мать, потому что это была мать конунга и мать Торварда. Они перелезали через поваленные деревья, пробирались через кусты, стараясь шуметь поменьше и не выдать себя. Сэла выискивала дорогу полегче, а кое-где силой затаскивала на крутой склон весьма увесистую женщину. Иной раз, несмотря на спешку, приходилось присесть, скрючившись под скалой, и перевести дух.
– Стой! – вдруг сообразила кюна Хёрдис, сидя на земле и держа Сэлу за руку. Она тяжело дышала, но даже усталость не загасила в ней любопытства. – Что ты меня волочешь, как мешок, – тебе вредно так напрягаться. Ведь ты, говорят, беременна!
– Кто это говорит? – огрызнулась Сэла. Новостью она поделилась только со своими домашними да еще с Торвардом и надеялась, что предметом пересудов в Аскефьорде она еще не стала.
– Птицы об этом поют! – Кюна из последних сил усмехнулась. – Это мой внук?
Сэла в изумлении посмотрела на нее. Это было нечто новое в земле фьяллей – до сих пор ни один из побочных детей Торварда не удостоился чести быть внуком кюны Хёрдис.
– Не знаю! – честно ответила она. – Может, да, а может, и нет. Может быть, он внук того, кого Торвард там убил! Туальского военного вождя Ниамора!
Хёрдис усмехнулась: ей и такой оборот нравился.
– Стало быть, у него два отца, земной и небесный! – заметила кюна, и трудно было понять, смеется она или говорит серьезно. – По всем приметам, должен родиться великий герой!
Любопытно, кого кем считать, мысленно отметила Сэла. Если небесный отец – Рогатый Бог, супруг всех земных женщин в Ночь Цветов, то земной – Торвард. Но для нее все было иначе: Торвард, почти равный богам в ее глазах, мог быть только небесным отцом, вдохновляющим духом, который придает смертному почти неземные силы и способности. А Бран, так и быть, пусть считается отцом земным – создающим только тело.
– Ну, пойдем! – сказала она вслух.
«Ну, пойдем, мать!» – чуть не добавила она, но понимала, что по отношению к кюне Хёрдис это все-таки будет вольность. Поднявшись, они пошли дальше, но вдруг кто-то свистнул в десяти шагах от них, раздалось восклицание – их заметили.
Вцепившись друг в друга, они сперва замерли, потом дернулись, не зная, куда теперь бежать.
– Эй, красотки, стойте! – крикнул мужской голос. – Погодите-ка! Эй, ребята, Глюм, Арне! Скорее ко мне, я кое-что нашел!
– Держи! – раздалось над ухом Сэлы тихое шипение, и она ощутила, как в руку ей всовывают что-то маленькое, твердое, округлое, как лесной орех. – На тебя-то никто не подумает, что ты – это мать Торварда конунга! Я уже слишком запыхалась. Мне надо отдохнуть и сосредоточиться, а он мешает. Он слишком тяжелый и злой, он меня тянет к земле. А ты молодая и легконогая, ты справишься. Беги.
Кюна Хёрдис оттолкнула Сэлу, и Сэла прыгнула в сторону – прямо в объятия рослого светлобородого квитта, который немедленно схватил ее обеими руками и прижал к груди.
– Надо же! – восхищенно воскликнул он и засмеялся. – Такая красотка и сама кидается на шею! Умница, девочка, я не обижу! Ну, не видела ты здесь мать вашего конунга?
Из-за деревьев показались еще трое.
– Старуха! – Двое сразу шагнули к Хёрдис, и она оскорбленно скривилась, обиженная этим непочтительным обращением. – Ты не видела мать конунга?
– А ты не мать ли конунга? – Пленивший Сэлу бородач, крепко держа девушку за руку, вгляделся в лицо Хёрдис. – Тролль ее знает, может, напялила что похуже! Ребята, берите их! Пошли!
Он потянул за собой Сэлу, разглядывая ее на ходу.
– Хорошую рыбку поймал, Тюрвиг! – завистливо посмеивались его товарищи, ведшие Хёрдис. – Такую не часто найдешь! И смотри, как одета, наверное, знатная! Скажи-ка, девушка, твой отец какой-нибудь богатый бонд? Или даже знатный хёвдинг?
Получив множество подарков от благодарного Торварда, Сэла теперь выглядела так, что принять ее за знатную деву было нетрудно. Квитты завистливо разглядывали ее платье из тонкой синей шерсти, пояс с золотой тесьмой, золотые кольца, узорные застежки и цепочку между ними.
– Не горюйте, ребята, может, и у вас добыча не хуже! – утешал товарищей довольный Тюрвиг. – Если эта ведьма и впрямь мать конунга, то Бергвид хёвдинг вам отсыплет серебра на трех таких девчонок! Он же обещал!
Пока они рассуждали, Сэла, сделав вид, что ей надо поправить ремешок, сунула черный камешек в башмак, под верхний край, туда, откуда он не мог выпасть и где не слишком мешал при ходьбе. Все шестеро уже были на берегу, впереди виднелись стены Аскегорда и даже ясень над крышей. Не верилось, что этот дом, гнездо фьялленландских конунгов, собственный дом кюны Хёрдис в последние тридцать лет, теперь стал вражеским станом, тем самым местом, куда им обеим лучше не попадать!
