– Так, может, ты что-то слышал…
– Я… – Зимобор не мог сообразить, что из всего этого можно открыть сейчас князю – ее отцу! – Там… да, княже. Там есть девушка, про которую говорят, что она пришла из леса. Я ее там видел. Но твоя ли она дочь… она и сама не знает. Она рассказывала, что не помнит, откуда родом и чья дочь, сказала, что ее вырастил Лес Праведный, а два года назад к людям вывел. Ее зовут теперь Дивина, она живет в дочках у тамошней зелейницы, Елаги. Ее весь Радегощ знает.
– Ну, посмотрим! – только и сказал князь и двинулся к воротам. – Пойдем. Дел еще сколько.
Сейчас, когда уже все готово было к отъезду в полюдье, снаряжать какие-то особые дружины для поисков не было смысла: князю Столпомиру и так предстояло объехать свои земли. Новость весьма оживила город, в посаде и в детинце много говорили о пропавшей княжне.
– А во всех кощунах говорится, что кто девицу спасет, тот на ней и женится! – мечтал уже вечером Буденя, лежа на полатях и глядя в черный, закопченный потолок.
Кмети вокруг смеялись, но с явным сочувствием: жениться на найденной княжне никто всерьез не мечтал, но что отличившийся будет богато вознагражден князем, было очевидно.
Зимобор молчал. Нет, один человек в этой старой дружинной избе действительно мог рассчитывать взять в жены спасенную княжну. Это он, Зимобор Велеборич из рода смоленских князей! Ему, единственному здесь, происхождение позволяло требовать этой чести. И ведь сейчас он с ней обручен! Заново обручен со своей же прежней невестой! И даже когда она узнает, что происходит из рода полотеских князей и является сейчас единственной наследницей Столпомира, он, которого она знала просто как Ледича, не покажется недостойным ее женихом…
И тут ему пришла в голову еще одна мысль. Казалось бы, после всего случившегося его уже ничто не удивит, но…
Все эти годы он думал, что его невеста, княжна Звенимира, умерла. Некий злобный призрак приходил ко всем девушкам, с которыми он сближался, давил, душил, угрожал… Все думали, что это приходит, ревнуя, его мертвая невеста. Но она, невеста, все это время не была мертвой! Она была жива, а значит, душить по ночам Щедравку, Стоянку и прочих никак не могла! Стоянка пострадала от злобной мары совсем недавно, в ночь уже после смерти князя Велебора. Дивина тогда уже года два жила в Радегоще, не менее живая, чем сама Стоянка. Понятно, что она тут ни при чем.
Но тогда кто это был?
Кто была та злобная мара, угрожавшая каждой его любви? Та мара, из-за которой Смоленск боялся назвать его своим князем, боялся отдать себя во власть человека, который сам находится во власти мертвой? Конечно, это была не Дивина. Но кто же тогда?
Он пошевелился, взбил подушку. В лицо ему пахнуло запахом засохших ландышевых цветков.
Младина. Он совсем забыл о ней. А зря. Она показалась ему, когда перерезала нить Бранеслава – исполнила свое же давнее предсказанье. Она запрещала ему любить других девушек. Ей, Деве Первозданных Вод, понадобился он, Зимобор. Она уверяла, что только для нее самой мертвая невеста не опасна… Она обманула! Уж она-то, обрезающая жизненную нить, никак не могла не знать, жива дочь Столпомира или нет! И знала, что та жива!
Зимобор нетерпеливо перевернулся: возбуждение от нахлынувших мыслей не давало лежать спокойно. Конечно, якобы умершая невеста для Младины не опасна. Это она, Младина, опасна для его невесты! Смертельно опасна! Она и есть тот злобный призрак, который мучает девушек. В ней Богиня повернулась к нему своим темным лицом, жестоким и отталкивающим, лицом самой Марены. Но если случайных подруг Зимобора она только пугала и награждала синяками на горле, то… То его настоящей невесте она пыталась принести настоящую смерть. И от этой смерти Мать и Лес Праведный спрятали ее в лесу на Той Стороне.
Он не спал до утра, ворочался, мешая Хродлейву, который сквозь сон вяло посылал его к троллям и к лешим. Зимобор только усмехался: туда-то ему и надо. К лешим, именно к ним. Разорванные и перепутанные нити постепенно складывались в узор, хотя очень многие концы еще предстояло связать. Получалось, что Младина, за что-то ненавидя потомство Столпомира, погубила его сына, с рождения преследовала дочь, пыталась погубить и ее, а когда та с помощью Матери ускользнула туда, где Дева не могла ее достать, попыталась завладеть женихом своей несостоявшейся жертвы. Но теперь, раз уж Дивина-Звенимира жива, да еще и заново с ним обручилась, Деве уже не так легко подчинить его, как одинокого парня.
Однако и недооценивать ее Зимобор не собирался. В ее власти будущее, а значит, у нее много способов отомстить.
Все немногие дни до отъезда полюдья Зимобор был так же молчалив и задумчив. В конце месяца овсенича, когда замерзли реки, дружина князя Столпомира покинула Полотеск и тронулась в путь. По дороге до Радегоща им предстояло посетить еще несколько городков и погостов, рассудить тяжбы, слишком сложные для местных старост, очистить дороги от лиходеев, собрать дань. И Зимобор был даже рад, что попадет в Радегощ только через несколько недель. За это время он надеялся собраться с мыслями.
* * *
Настали дни Марены
[49]
: с утра до ночи небо было затянуто низкими серыми тучами, дул резкий пронзительный ветер, и холод стоял такой, что обильная густая грязь на дорогах смерзалась в бугристую неровную массу, звонкую, как стекло, и твердую, как камень. С утра до вечера висели серые сумерки, так и не рассветало. То и дело принимался идти мокрый снег, то ложился, то снова таял, и голый лес чернел, одинокий, покинутый жизнью. Мужчины готовили лыжи к скорой зимней охоте.
Подошли волчьи дни, наступил праздник, еще называемый Волчья Мать
[50]
. В это время приносили жертвы волкам, чтобы они не трогали зимой людей и скотину. Еще до позднего зимнего рассвета в Елагину избушку стали стучаться люди с корзинками, горшками и свертками, в которых были подношения для серого племени. По обычаю, их полагалось угощать мясом, выплачивая дань от домашних стад, но сейчас скотины ни у кого не было, и волков угощали пирогами с рыбой и дичиной, кашей, зажаренной лесной птицей. Часть от каждого приношения Елага оставляла себе: «А то девка столько не донесет!» Остальное Дивина сложила в плетеный короб и понесла в лес.
В лесу было пасмурно, холодно – листва с деревьев уже почти облетела и густыми желто-бурыми грудами лежала под ногами. На черных ветвях висели прозрачные холодные капли, кое-где похрустывала изморозь. Земля затаила дыхание, подсыхала после дождей, готовясь принять зимнее покрывало. Марена где-то за облаками уже вывела свою белую кобылку, готовилась в путь, и в ее широких рукавах шуршали запасы снега и инея.
Дивина шла, не думая куда – это было все равно. Тяжелый короб давил на плечи, вкусный запах свежих пирогов и еще теплого жареного мяса щекотал ноздри. Наконец она устала, опустила короб на поваленное дерево, стряхнула шерстяную рукавицу и вынула из рукава платок, чтобы вытереть нос. От ходьбы с грузом ей стало жарко, волосы выбились из-под платка, к косе успели прицепиться какой-то листик и мелкая палочка.
