Середа едва успел развернуть свою лошадь мордой к воротам, как вдруг створка отлетела и в проеме встал высокий широкоплечий скандинав с длинным мечом в сильной руке. Его кожаная одежда была забрызгана кровью, а быстрый взор серых глаз живо охватил весь двор и людей в нем. Мигом викинг оказался возле Середы. Тот вскинул топор, который едва успел схватить, но против меча в умелых руках воина топор корабельщика, привыкшего рубить бревна, а не живых людей, был слаб. Одним ударом викинг бросил Середу на утоптанную землю двора.
Вслед за первым в ворота вбежали еще четверо или пятеро разбойников. Починок с медвежьим ревом кинулся между ними и детьми, но тут же упал, разрубленный сильным ударом от плеча до пояса. Не глядя больше на мужчин, викинги без труда переловили растерявшихся от ужаса детей и визжащих дочерей Починка и стали вязать их, двое, из них устремились в избушки – они видели, что попали на самый богатый двор на всей улице.
Когда разбойники оказались во дворе, Тормод успел загородить собой Загляду, так что в первые страшные мгновения она не попалась им на глаза. Замерев от ужаса и не в силах даже зажмуриться, Загляда смотрела остановившимся взором на страшную картину гибели такой дружной, приветливой и трудолюбивой семьи корабельщиков. Крики и плач детей жестоко терзали ее душу, она готова была без памяти броситься к ним, но Тормод широкой спиной прижал ее к тыну и не давал даже двинуться.
Из раскрытых дверей избушек слышался грохот посуды, треск ломаемых ларей и коробов. А на дворе один из викингов выхватил с волокуши Горюшку, сорвал с нега козью шкуру и безжалостно закрутил ему руки назад. Жена Середы бросилась на разбойника, пытаясь вырвать у него своего сына; ударом кулака викинг отшвырнул ее, но она, не замечая боли, как лист на ветру поднялась и бросилась на него снова. На миг оставив мальчика, викинг выхватил с пояса нож и ударил им в грудь женщины. Она упала. Не оглянувшись на нее больше, викинг скрутил руки Горюшке, в один миг ставшему сиротой.
Загляда еще не успела отвести взор от лежащей на дворе хозяйки, как вдруг лицо ее, словно блеск клинка, ожег взгляд холодных светло-серых глаз. Перед Тормодом оказался тот самый викинг, кто первым ворвался во двор и от чьего меча погиб Середа. Мигом поняв ценность добычи, викинг схватил Тормода за плечо, чтобы отбросить его как досадное, препятствие, но старый корабельщик с неожиданной силой оттолкнул его руку. Никогда ему не приходилось обращать оружие против людей, но, окажись с ним сейчас его рабочий топор – Отец Кораблей, как он его звал, – Белый Медведь нашел бы в себе силы убить любого, кто протянет руки к его Березе Серебра. Но топор остался на пристани – услышав об опасности, Тормод подумал лишь о бегстве, не о битве.
Викинг мгновенно вскинул левую руку с зажатым в ней ножом и ударил Тормода. Он метил в горло, но старый корабельщик сумел увернуться и удар пришелся в плечо. Коротко охнув, Тормод пошатнулся; викинг снова ударил его ножом в бок, толчком опрокинул на землю и выхватил из-за его спины Загляду. Она кричала от страха не столько за себя, сколько за Тормода. Ей казалось, что он убит, и ужас рвал ее на части. Не слушая, викинг грубо закрутил ей руки назад..
– Эй, Хельги! Поосторожнее! – крикнул рядом голос на северном языке. – Ты поломаешь ей руки! Посмотри, какая красивая! За нее дадут не меньше трех марок!
Рыдая, Загляда почти ничего не видела и не слышала, но ощутила, что железные руки викинга разжались, и кто-то другой, помягче, перехватил ее запястья и связал их обрывком веревки, не туго, но вполне надежно. Задыхаясь от слез, она рвалась туда, где лежал Тормод, хотела хотя бы увидеть его, но пряди волос падали ей на глаза, а убрать их она не могла.
– Э, посмотри! – Первый викинг взял ее за плечо и повернул к себе.
Возле самого лица Загляды вдруг блеснула сталь. Она вскрикнула, а викинг ловко поддел острием ножа ремешок, на котором держалось ее сердоликовое ожерелье, и перерезал его.
– Посмотри, сколько сразу! Может, есть еще чего-нибудь? – Подхватив падающее ожерелье, викинг окинул внимательным взглядом фигуру девушки. – Да как же они снимаются?
Протянув руку к голове Загляды, он попытался отцепить серебряные кольца, прикрепленные на ленте у нее на висках, дернул, и Загляда вскрикнула от боли – кольцо зацепилось за волосы. Не тратя времени, викинг перерезал ленту и забрал ее вместе с четырьмя кольцами.
– Все? – Оглядев еще раз, он протянул руку к ремешку, на котором висел молоточек Тора и кабаний клык. Но другой викинг вдруг перехватил его руку.
– Погоди..– Он взял амулеты, бегло осмотрел, выпустил и взглянул в лицо Загляде.
Но она плакала, не глядя на них, и все пыталась обернуться к Тормоду. Он неподвижно лежал на земле под самым тыном, возле его бока и плеча растекались лужи крови. Оба викинга, стоявших возле нее, казались ей совсем одинаковыми – оба высокие, сильные, с длинными светлыми волосами, падавшими на плечи из-под железных шеломов. Только у одного шлем был с железными наглазьями, а у второго без, и на переносье его была заметна свежая ярко-красная ссадина.
– Не трогай, – сказал второй викинг, с наглазьем на шлеме. – Не такая уж это добыча, чтобы отнимать у нее последнюю защиту. Я не знаю этих рун – они могут принести нам зло. Пойдем, это еще не последний двор.
В это время их окликнули. Разбойники закончили свое дело на дворе корабельщиков. Награбленное добро было свалено в приготовленную самими хозяевами волокушу. Сидя и лежа на земле возле неподвижных тел родителей, взахлеб рыдали дети и дочери Починка, уткнулся лбом в землю младший брат Середы, Неждан, раненный в руку и тоже связанный.
С улицы больше не доносилось звона оружия: со: всяким сопротивлением было покончено. Один из викингов взял под уздцы лошадь, запряженную в волокушу, остальные заставили пленников подняться и погнали их со двора. Догада не могла даже ступить на ногу – щиколотка ее сильно покраснела И быстро распухала. Руки девочки были связаны, лицо исказили горе и боль, но она не плакала, а только хмурилась, сильно закусив губу. Викинг в шлеме с наглазьями окинул взглядом девочку и ее ногу и понял, что с ней. Подхватив ее на руки, он хотел посадить ее на волокушу, но там не было места. Тогда он посадил ее верхом на лошадь и перерезал веревку на руках.
– Держись! – велел он, кивнув ей на лошадиную гриву. Убежать она все равно не смогла бы.
Вернувшись к Загляде, он взял ее за плечо и повел к воротам. Двор опустел. Между распахнутыми воротами и сорванной дверью избы остались лежать среди кровавых пятен Середа, его жена и Починок да Тормод возле тына. Славяне и норвежец равно заплатили кровавую дань разбойникам, не жалевшим ни своих, ни чужих. Крики и плач отдалялись, везде на улице раздавались резкие голоса северных пришельцев.
Прямо за воротами Загляда почти споткнулась о труп: немолодой скандинав лежал на боку, по самое перекрестье насаженный на рогатину
[166]
. Стальной наконечник почти на локоть торчал из его спины, лужа темной крови залила деревянные плахи мостовой. Навек застывшая рука мертвеца крепко сжимала рукоять меча.
