— Не велит! — с той же уверенностью ответил Ярун и растянул рот в хитрой усмешке. — Мы слово такое знаем заветное, с ним все сбудется по-нашему.
Оба купца испытующе смотрели на Добычу. Замочник сообразил, что такими замыслами не делятся с кем попало. Разговор этот с ним, видно, завели неспроста. Перестав задавать вопросы и возражать, он выжидающе смотрел на Боряту, готовясь сразу от всего отказаться.
Борята понял его ожидание и заговорил дальше.
— Столковаться с ихним княжичем мы сумеем, да вот задача — как к нему попасть? — Он помолчал несколько мгновений, но Добыча молчал тоже, и купец продолжал: — Говорят, есть в Белгороде ходы подземные за стены на вольную волю.
— Как не быть? — подхватил Ярун. — Во всяком городе есть!
— Во всяком городе есть, да не всякий их ведает, — неспешно говорил дальше Борята. — Уж не ведаешь ли их ты, человече? Ты в Белгороде первый замочник, уж не ты ли для тех дверей замки ковал?
Он упер в Добычу проницательный и значительный взгляд, и Добыча понял: вот оно, ради чего купцы пришли к нему и завели этот темный разговор.
«Господи, воздвигни силу Твою и прииди во еже спасти ны», — вспомнилось Добыче. Уж не Бог ли Иисус послал сюда этих купцов, чтобы помочь Белгороду избавиться от орды?
— Я ковал, — помедлив, согласился Добыча. Он еще не решил, как поступить, но был смутно доволен, что в таком важном деле ему придано немало веса. — Мои замки на них. Неужто правда хотите к печенегам идти рядиться?
— А чем худо? — живо ответил Ярун. — Мы сына ханского подарками порадуем, а он отца сговорит орду увести на Киев, — весь бы Белгород нам поклонился, кабы знал. А нам своих голов и товара жаль. Мы не белгородские, нам здесь пропадать неохота.
— Да как мне знать, что вы тем ходом печенегов сюда не приведете? — Теперь уже Добыча пристально заглянул в глаза тому и другому гостю. Внезапно пришедшая мысль обеспокоила его. — Вы не наши, вам нас и города нашего не жаль.
— Вот те крест! — Борята важно и привычно перекрестился. — Пусть мне Иисус Христос и Велес-бог будут послухами — таких замыслов не имеем.
— Не передо мной божитесь! — сказал Добыча и нахмурился. Слишком тяжелая ответственность внезапно свалилась на него. Кто он, воевода или волхв, чтобы решать за весь город такие важные и опасные дела? И все же он решил сказать то, что знал, — решимость и уверенность купцов поборола его удивление и недоверие. — Ежели идти к печенегам, то еще кое-кому надо поклониться… Бискупу Никите! Ход-то где начинается — в церкве! А от церквы у меня ключей нету, Никита замок в Киеве покупал. Да и не знаю я, где там ход, там у него попробуй чего найди в темени да за решетками…
— С бискупом мы сговоримся! — Борята тихо засмеялся, хитро щурясь. Он уже был доволен тем, что узнал, а последнее препятствие — епископ — представлялось ему вовсе ничтожным. — Никите-то больше всех надо, чтоб орда без битвы поднялась да ушла. Сам говоришь — по его молитве! Бискуп-то хотел ведуна посрамить, а вышло, что вроде ведун его посрамил. Обещал он милость Господню, да где ее взять? Вот явит Господь чудо, Никита больше всех будет рад. А то люд белгородский некрепок в Христовой вере, а после такого чуда враз укрепится! Ведуна тогда бы взашей из города погнали. Пустит нас Никита к ходу, со всей радостью пустит, да еще из своих скотниц к нашим подаркам свои добавит.
— Ступайте к Никите! — сказал Добыча, торопясь скорее отделаться от гостей и поразмыслить в тишине. — А я пока за ключ возьмусь.
— Скоро ли сделаешь?
— Как Сварог даст… Сделаю — скажу.
— Ну, делай. Пару дней-то можно повременить, покуда ханский сын отлежится, а там медлить больше нечего. Того гляди голод начнется. Сам ведь, поди, не хочешь, чтобы голь перекатная в твоем погребе шарила, — напоследок пригрозил Борята.
Провожая купцов, Добыча был немногословен и хмур. Даже его тщеславие не могло преодолеть осторожности. Добыче было тревожно, словно он сунулся на ночь глядя в дремучий волчий лес искать заблудшую корову, — и скотину не воротишь, и сам пропадешь. Но и остаться в стороне ему не хотелось — а вдруг и правда этих купцов Бог послал? Да и Белгород жалко — других путей к спасению от долгой голодной осады замочник не видел. Он был даже рад, что подземный ход начинается в церкви и последнее слово остается за епископом. Если служитель Божий согласится, то простому замочнику можно не тревожиться. Но Добыча все равно тревожился.
Покрепче закрыв ворота за гостями, Добыча вернулся в дом и прошел в ту половину, где лежал Галченя. Живулю он послал в кузню, велев позвать к нему Радчу, а сам отпер один из стоявших здесь больших ларей и принялся перебирать глиняные пластинки с отпечатками разных ключей к замкам, которые ему приходилось ковать. Такие отпечатки он оставлял у себя от всех больших замков, которые было бы трудно сломать, если вдруг потеряется ключ. На каждой пластинке одному Добыче понятным значком или несколькими буквами было отмечено, от какого замка этот ключ.
Перебирая эти свидетельства своего мастерства и редкого уменья — грамоты! — Добыча даже повеселел и почти поверил, что затея может удаться. Да и не самая трудная часть ему досталась — не он ведь пойдет в печенежский стан! Зато сколько чести, если благодаря его ключу город будет избавлен от осады!
Когда пришел Радча, удивленный тем, что отец оторвал его от работы в неурочное время, Добыча уже держал в руках глиняную пластинку, на которой не было никаких значков.
— Вот, сыне, какое дело, — сказал он Радче. — Приходили купцы, просили помочи. Потеряли они ключ от клети с товаром, просят другой выковать. Я же тот замок ковал, вот у меня слепок от ключа остался. Хочу тебя просить сделать — у меня с тех пор глаза стали не те, а дело важное…
— Сделаю, — согласился Радча. Он привык, что отец нередко поручает ему сложную работу, и гордился этим. — Какой срок дали?
— Плачутся, просят скорей. Пару дней, дольше нельзя.
— Видно, у них не товар, а хлебный припас в той клети! — засмеялся Радча. — Иначе на что им теперь товар — не с печенегами же торговать!
Добыча постарался засмеяться вместе с сыном, но на самом деле слова сына всколыхнули его тревогу. Сейчас он уже желал, чтобы епископ не согласился на эту опасную и безрассудную затею и ключ вовсе не понадобился.
— Вставай, брате, на ноги живее! — Радча подмигнул лежащему Галчене. — Я и тебя обучу ключи ковать, и тебе купцы богатые будут в ноги кланяться!
* * *
Послушавшись старшего брата, Галченя стал быстро поправляться. Через два дня он уже вставал и понемногу взялся за дела по хозяйству. Помимо прочего он помогал и на рытье нового колодца. На дворе Добычи работала целая дружина мастеров-колодезников. В углу двора уже стоял деревянный сруб над ямой, в глубине которой работал один из колодезников. Он выбирал глинистую землю и насыпал ее в большую и крепкую, окованную железными полосами бадью, спущенную к нему на веревке. Наверху эта веревка была прикреплена к стоячему вороту, который вращали четыре других работника. Пятый вынимал бадью и высыпал из нее землю, а еще двое сколачивали из бревнышек новые звенья и наращивали сверху сруб, постепенно опускавшийся вниз под своей тяжестью. За пять дней колодезники прокопали так глубоко, что человека на дне колодца было трудно разглядеть, только рубаха его белела во тьме шевелящимся светлым пятном.
