Книга Там, где фальшивые лица, страница 112. Автор книги Олег Яковлев, Владимир Торин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Там, где фальшивые лица»

Cтраница 112

Поэтому никому не понять, что ощутил пленник, вдохнувший полный гари и пыли воздух, но такой для него свежий и чистый. Никому не понять. Вы когда-нибудь проводили три дня в «железной деве»?! То-то же…

Перед глазами зависли тучи поднятой сапогами пыли, смешавшейся с едким дымом разворачивающегося где-то в ближайших шатрах пожара.

– In nomine Lupus! – раздавалось со всех сторон. – In nomine Lupus! Sanct Lupus!

Они славили своего божественного зверя. С его именем на устах они убивали или падали наземь бездыханными. Без разницы… Смерть, она равно живет и в том, кто убивает, и в том, кто умирает… Все уже было сказано… Далеко-далеко, там, где люди никогда не видели снега, где урожаи случаются дважды в году, а дома строят из чистого белого мрамора, откуда злобные волчьи оскалы на людских челах пришли в эти несчастные, залитые кровью и страданиями земли, неся уже знакомую боль и еще неизведанные муки… Там, на ласкаемом жарким солнцем Юге, оставшаяся вдовой женщина вот-вот возьмет на руки маленького сына и завоет, глядя на север, ее глаза уже полнятся слезами, а руки дрожат. Ребенок не понимает – он слишком мал, или же нет – он просто не хочет понимать, ведь это единственное, что осталось принять, чтобы стать взрослым. Перед глазами жены встает облик, такой любимый, такой… боги, она не успела прижаться к нему в последний раз, не успела обнять покрепче, не успела сказать всего того, что хотела сказать сейчас. Где-то невообразимо далеко, как считает она, на самом краю света, ее муж падает на землю, его убил его же товарищ, сосед, брат. А Волк, равнодушный и вечно голодный, как глотка интриг и амбиций сильных мира сего, яростно скалится убийцам и их жертвам с забрал и щитов, стягов и литых фигурок на шлемах. Его вой разносится, рождаемый в утробах рогов и труб, ему просто нравится взирать на людское горе, он крайне доволен тем, что сейчас происходит вокруг. Кровь, по которой шагают, кровь, которая стекает по лезвию меча, капает на гарду и течет на ладони… только это доставляет ему наслаждение – этому олицетворению власти, облику безжалостности и стальной жестокости…

Дориан шагнул вперед. Босая ступня коснулась шершавой земли. Откуда-то слева раздавался громкий лай и глухой собачий рев – это один из псов отца Клемента раздирал на куски верных солдат Империи. Лапы с острыми когтями упирались в поверженные тела, а клыки трех огромных пастей рвали в клочья плоть, подчас выплевывая в сторону откушенные куски стали, а после продолжали свой пир. Раздвоенные языки демонических животных в безумии метались, слизывая кровь, их глаза, налитые злобой, истекали черными смолянистыми слезами, а широкие глотки были перетянуты едва заметными белесыми нитями темной магии. Второго пса нигде не было видно… Дориан равнодушно отметил колдовство Черного Лорда и сделал еще один шаг. Лежащее на земле ребром кверху лезвие скользнуло по обнаженной подошве и пятке. Кровь засочилась, пленный некромант припал на другую ногу.

В нескольких шагах показались вражеские легионеры. Они самозабвенно нарезали на куски собственных друзей, протыкали груди и животы, отсекали руки и ноги… И пусть еще вчера эти пары ног, что окровавленными обрубками сейчас валялись в стороне от стонущих и ревущих от боли новоявленных калек (тех, кому удалось сохранить сознание), размеренно шагали подле них же в строю. Пусть оторванные кисти, валяющиеся в пыли, пусть отсеченные пальцы, которые ныне втаптывали в грязь, еще вчера хлопали их по плечу или жали их руки. Пусть из пробитого гладиусом рта еще вчера раздавались приветствия и добрые слова – теперь оттуда лилась лишь кровь. Пусть… Человек – самый страшный и самый безжалостный зверь. Человек – прирожденный убийца. Первейший его инстинкт – вовсе не желание утолить голод. Первейший его инстинкт – жажда убийства, как ты добудешь себе пропитание, не обагрив рук? Сперва человек убивал, чтобы выжить, но со временем он вошел во вкус – ему стало нравиться отнимать жизнь. Отнимать у других то, что дается всего один раз, лишать самого дорогого…

– Вперед, братья! – закричал Дориан и бросился на ближайшего легионера. Неизвестно, на что он надеялся. Облаченный в полный стальной доспех воин Империи, вооруженный гладиусом и прячущийся за башенным скутумом, казался неприступной башней по сравнению с обнаженным и лишенным всякого оружия пленником. Сумеречный взмахнул кулаком, пытаясь достать своего врага. В ответ легионер успел прикрыться щитом – цепь бессильно звякнула о металл и, заскользив, потянула пленника вниз. Но Дориан не упал – он обреченно рванулся вперед, отталкивая в сторону ненавистный скутум с волчьим ликом… и тут лезвие гладиуса полоснуло его по груди. Некромант закричал и упал на землю. В тело ему впились два клинка… В голову его собрату в этот миг вонзился пилум, другому пробила живот стрела. Самоубийственная и безумная атака пленников завершилась.

На земле остались лежать лишь десять окровавленных белых тел. У кого-то недоставало руки, у кого-то нога лежала немного поодаль, у третьего был рассечен бок, и кровь под ним образовывала огромную лужу. Первым погиб Дориан. Он распростерся на земле, страшно изогнув хребет. В одной руке у бывшего паладина Льва был зажат вырванный из собственного тела наконечник пилума, другая судорожно сжимала выцветшую полуистлевшую траву. Некромант походил на испещренную зажившими отметинами от шипов статую, выполненную каким-то безумным скульптором: он был прибит к земле, а из груди у него торчали два гладиуса, будто некое роковое напоминание о том, как именно он убил когда-то своего друга. Кровь стекала на живот и капала, просачиваясь между ребрами, на ковыль. Дориан Сумеречный погиб, но на лице его застыло чувство долгожданного покоя, со стороны могло даже показаться, что он просто заснул…

Когда настал рассвет нового дня, в округе не осталось ни единого живого человека на расстоянии в полтора десятка миль. Гордый поход Империи Волка на Север бесславно завершился, и последний из легионеров Сиены висел бездыханный и нанизанный грудью на три пилума. Первые солнечные лучи обратили в прах оставленные без связующей нити с жизнью и мертвые когорты нежити. Их покореженные латы и изломанное оружие будут догнивать и ржаветь в топях, а их души наконец освободились… может быть… кто знает…

* * *

Ночь на 8 сентября 652 года. После праздника святого Терентия прошло три дня.

Центральная часть Срединных равнин.

Графство Аландское. Замок Сарайн.

Леди Агрейна, единственная дочь графа Аландского Уильяма де Нота, стояла возле большого резного окна в холле своего замка Сарайн и смотрела на затянутое грозовыми тучами небо. К стенам подступали заснувшие в ожидании ливня деревья окружающего леса, а неширокая дорога терялась в их тени, убегая на юг, в сторону большого дайканского тракта.

Прекрасная леди была мрачнее подступившей осени, все ее горькие мысли были заняты лишь тем проклятым письмом, что пришло этим утром. Гонец от западного соседа Аландской земли, барона Фолкастла, прибыл еще на рассвете, и каково же было удивление Агрейны, когда отец сказал ей, что лорд Говард Нейлинг посватал к ней своего сына, баронета Кевина, этого непроходимого грубияна и пьяницу! Помимо всего прочего, младший Фолкастл еще являлся обладателем длинного носа и водянистых выпученных глаз – урод эдакий, одним словом! Нет, ну какова наглость: благородной и богатой леди, да не простой, а любимой фрейлине Ее Величества, предлагать такого «красавца» в супруги! Где это слыхано?!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация