* * *
Палуба «Морского Змея». Западный океан, в восемнадцати морских милях от побережья Тириахада. Прошло три дня.
– Что он там делает? – в страхе спросил один из матросов другого. Даже в шепоте проскальзывала дрожь.
– Да не знаю я, – сквозь зубы ответил товарищ. – И это… лучше не гляди в ту сторону.
Оба корсара поспешно отвернулись от юта, где находилась дверь капитанской каюты, и начали еще усерднее мыть щетками палубу, обтирая колени и согнув спины, словно забитые рабы.
Туман, который с прибытием к чужому берегу окутал корабль, преследовал его и после отплытия. Все понимали, что так не должно быть, все видели это, но ничего не могли поделать. Ведь все происходящее – до боли ненормально, неправильно и противоречит всем законам: паруса рвутся от попутного ветра, а туман все никак не рассеется, не исчезнет. «На корабле демон», – так говорили одни. «Нас прокляли», – шептали другие. Были и третьи – те, кто считал, что одно отнюдь не противоречит другому. Но все, какого бы мнения ни придерживались, знали, кто именно всему виной.
Джеральд Риф, Рыжий Удалец, Рыжий Безумец, Поймавший-Удачу-В-Сеть – некогда его прозывали так. Сейчас у него самое расхожее имя было… Демон.
После его возвращения на корабль страх поселился на палубе и заполнил собой каждую треклятую щель. Липкие щупальца обреченности росли из трюмов, словно чудовищные растения, они выбирались наверх и душили всех, кто был на борту. Люди, сами того не зная, оказались в плавучей тюрьме, из которой не сбежать, поскольку за бортами отнюдь не море, а черная алчная бездна. Из-за тумана не было видно воды. Зато постоянно был слышен жуткий скрежет, будто корабль не плывет по волнам, а продирается через холмы наваленного железа, ржавого и сломанного. Ужасом пропитались снасти, а доски палуб, казалось, стали скользкими от слизи отчаяния и непонимания. Впередсмотрящие на «вороньем гнезде» не могли ничего различить вдали, и корабль куда-то летел на огромной скорости вслепую. Теперь «Змей» ничуть не походил на боевой «дракон», он скорее напоминал деревянную игрушку-кораблик на колесиках, которую волочет за собой по пыльной улице ободранный мальчишка.
Команда больше не нуждалась в приказах капитана. Все выполняли обязанности с неистовством и едва ли не фанатизмом, никто даже и не думал, чтобы вымолвить хотя бы слово против. Каждый, от Джека Пинка и до отравителя-кока господина Супинса, понимал, что им не остается ничего другого, кроме как довериться ветру и добровольно отдаться в неспокойные волны судьбы в надежде, что кораблю не придется заходить в свою Последнюю Гавань. Когда долго находишься в состоянии безысходности и ужаса, привыкаешь к нему, а от тебя самого не остается ничего, кроме тени того, кем ты был когда-то. Никто не молился – почему-то все знали: будет лишь хуже. Никто не пытался сбежать – один бедолага уже прыгнул за борт в надежде доплыть до берега. Хруст его словно перемалываемых в чудовищных жерновах костей до сих пор звучал в ушах. Полоса брызнувшей крови окрасила борт, как будто человека просто стиснули и раздавили, как переспевший фрукт.
Корабль стрелой несся в туманном облаке, и никто не смел обернуться, бросить даже взгляд на покинутый берег.
Все началось всего восемь часов назад. Экспедиции не было уже довольно долго. Оставленный Роном за старшего Билл-Из-Петли, новый второй помощник, уже собирался снаряжать поисковый отряд, когда на рассвете третьего дня о борт «Змеи» ударился нос лодки, а спустя некоторое время еще одной. В лодках никого не было, но они так глубоко просели, что всего пары дюймов не хватало для того, чтобы вода начала переливаться через борта. Даже с палубы «дракона» было видно – они чем-то загружены. Спустившийся матрос застыл, будто о рею стукнутый, когда понял, что все место в обеих лодках занимают мешки с золотом.
«Хвала Тайдерру! Рон Черный Глаз сдержал слово! Да сам Рыжий Удалец, всем известный баловень судьбы, ему и в подметки не годится! Слава новому кормчему!» – Такими мыслями полнились умы команды. Золото перегрузили на палубу, а после отправили в трюмы. Никто не взвешивал кубки, никто не считал монеты, и уж тем более никто не оценивал кольца и драгоценности, но все знали – здесь столько, что даже попугай Кроук может купить себе корабль. Когда последний мешок исчез в сытой утробе трюмов, к кораблю выплыла еще одна лодка. На носу ее стоял человек, неподвижный, словно мраморный идол; на банках темнели согбенные фигуры матросов – никто и не думал браться за весла, но лодка тем не менее быстро приближалась к «Морскому Змею».
– Хвала Удачливому Черному Гла… – Крики оборвались на полуслове, когда стало видно, что у вернувшегося предводителя оба глаза на месте, а волосы медно-рыжие, а не черные, да и ростом он на две головы превышает кормчего Верлена.
Все тут же узнали своего капитана. Настоящего капитана…
Никто ничего не понимал. Куда делся Черный Глаз? А его новый старший помощник Бернард Мор? Как Джеральду Рифу удалось вновь, так сказать, взять штурвал в свои руки?
Поднявшегося на палубу Джеральда Поймавшего-Удачу-В-Сеть встретили молчаливые, застывшие, точно у кукол, взгляды. Никто не посмел ничего сказать, когда он шагнул к Биллу-Из-Петли. Казалось, убей сейчас Риф новоявленного второго помощника, все промолчат и примут это как должное. Но капитан не собирался проливать кровь бунтовщиков.
– Снять. Якоря, – негромко проговорил он. – Поднять. Паруса. Курс. Северо-северо-запад.
Команда, будто один человек, отшатнулась. Речь кормчего изменилась. Сейчас он говорил надрывно, словно каждое произнесенное им слово – маленький осьминог, который застрял в его горле и никак не хочет оттуда выбираться, хоть его и заставляют. Он цепляется всеми своими щупальцами с присосками, но все равно срывается…
Да и лицом изменился красавчик-кормчий. Раньше, бывало, корсары шутили, что все барышни Сар-Итиада побывали в капитанской койке, а теперь с ним легла бы лишь Старуха с косой. Весь загар, который, казалось, был его второй кожей, сошел, а лицо казалось отлитым из воска – белее, чем клыки мерроу. Медный оттенок длинных собранных в хвост волос потемнел, утратил всю рыжину и словно загустел, став рубиновым. В ничего не выражающем взгляде сквозило абсолютное равнодушие ко всему, а глаза теперь отражали все, что угодно, но только не душу. Даже за пять ярдов от капитана волнами растекались странные незримые потоки. От них попеременно то бросало в лихорадочный жар, отчего пот выступал на лбу, а рубаха липла к спине, то обдавало мертвенным холодом, и тогда казалось, что тебя стремительно затягивает на темное ледяное дно. Эти незримые токи словно ощупывали кожу, проверяя, где место помягче, откуда приступать к обеду. Всех посетило ощущение, что перед ними не тот, кого они давно знают, а некто другой… чужак… незнакомец… Это был вовсе не человек. Дикий зверь в теле человека взошел на корабль. Вместе с его появлением туман стал еще гуще, а страх облизал борта, словно гигантская тварь из морских глубин.
Отдав распоряжения, капитан развернулся и направился в свою каюту. Дверь за ним затворилась, а команда поспешила последовать приказу. «Морской Змей» отошел от берега и устремился в открытое море.
