Старик очень надеялся, что тепло и уют в закрытой от ветра и снега сторожке с проконопаченными стенами и надежной крышей помогут ему забыть увиденное. Тлеющие угли в очаге шептались о чем-то с казанком кипящего грога, горячий бледный пар от варева поднимался через тонкую щель дымохода под срубом крыши. От скуки воины играли в «узлы», складывая дощечки таким образом, чтобы получился правильный рисунок. Сейчас был ход Хенрика. Старый херд выбрал нужную табличку, положил ее на стол со словами «Узел тянется – не распутаешь» и отпил из кубка немного горячего грога. И все равно его мысли заполняло видение холодного чудовища-леса, будто бы проглотившего славных охотников.
На улице сплошной стеной падал колючий снег, а ветер тоскливо выл в трубах.
* * *
Тук-тук.
Дубовая дверь перед ним отворилась, выпуская из дома тепло и свет. На пороге показалась недовольная хозяйка, дряхлая старуха, гневно взирающая на того, кто поднял ее с мягкого кресла и оторвал от крепкого горячего чая. На плечах женщины лежала шерстяная шаль, скрепленная серебряной заколкой, седые, будто волчий загривок, волосы выбивались из-под красного платка. На груди старухи на тунике была закреплена брошь с замысловатым изображением медведя, с украшения свисала цепочка с гребешком и ключом.
– Чего тебе? – прокаркала карга, испепеляя взглядом молодого парня в простой одежде херда, с небольшой тачкой, полной чего-то черного.
– Не изволите ли угольку, достопочтенная? – весело спросил углежог, кивая в сторону своего товара. – Хороший уголь, с горрехарских ям. Горит долго, тепла дает – на целое поместье хватит, а…
– Почем уголек-то? – перебила старуха, придирчиво оглядывая товар. Длинный, точно гоблинский, нос ее заходил ходуном, словно принюхиваясь.
– По серебрянику за малый мешочек, по три – за большой.
– А чегось дорого-то так? – запротестовала хозяйка, шамкая гневно поджатыми губами. Во рту у нее не осталось ни одного зуба. – На прошлой неделе, помнится, было по серебрянику за большой, а за малый так вообще пять медяков!
Парень нахмурился, улыбки как не бывало.
– Да вот, это уже городские запасы, те, что у Гехара Одноглазого были, у коменданта нашего. Его светлость, герцог, велит продавать, вот и продаем.
– А когда за новым углем к ямам пойдете?
Парень вздохнул.
– Да вот, хозяюшка, беда – не хочет последнюю седмицу сосенка что-то жариться, в уголек обращаясь, эх, как не хочет! Ну не разжигается, и все тут. Знаешь… – Он наклонился почти к самому уху хозяйки и зашептал: – Поговаривают среди наших, братцев-углежогов то бишь, что завелась в тех ямах злая нечистая сила, огонь тушащая.
Старуха мерзко захихикала, будто старым засовом проскрипела:
– «Сила нечистая»… хе-хе-хе… совсем подурели от меда верескового! Забыли, лентяи, – нет на вас плети! – как трутом пользоваться аль огнивом?
Парень насупился:
– Возможно, и забыли, ты уголь-то будешь брать, старая?
– Давай-давай свой уголек, давешний почти весь вышел-то. Эх… два маленьких давай.
Старуха рассчиталась, закрыла дверь и вернулась к своим делам, а парень надвинул шапку на лоб, потер руки в перчатках и потолкал свою тачку дальше, к следующему дому. Единственное колесо скрипело, снег под сапогами углежога потрескивал, и вскоре в сонном городе снова раздалось негромкое: «Тук-тук».
* * *
– Давай-давай, Нетор, пошевеливайся! – сердито хмурил мохнатые брови важный капитан в меховом плаще, надетом поверх сосново-зеленой туники с изображением герба Истара: медведя, сжимающего в передних лапах цветок вереска.
Подчиненный тоскливо смотрел на длинную деревянную лестницу, тянущуюся на полторы сотни ступенек-перекладин вверх, к открытой, со всех сторон продуваемой злыми колючими ветрами площадке.
– Но, господин капитан, зачем же нужно туда лезть? – осмелился запротестовать солдат. Он знал, что ему все равно придется карабкаться наверх, но старался протянуть как можно дольше внизу перед «наказанием». – Драконы не показывались уже тысячу лет, а то и больше…
– Порядок есть порядок, – заверил подчиненного добряк-офицер. – Драконов нет, а драконова башня – есть. На ней постоянно должен быть караул. Вдруг надумается крылатому племени залететь в славный Истар! Так что давай, Нетор, лезь. Ах да, и метелку не забудь.
– Метелку? – ужаснулся солдат.
– Не видишь, сколько снегу-то намело? Баллиста должна быть в полной боевой готовности. А там такой сугроб, что ни орудия, ни даже набатного колокола не видно. И проверь ящик с тросами, не перетерлись ли, не истончились ли…
– Вы хотите меня заживо заморозить, господин капитан? – заныл воин. – Такая вьюга…
– Ничего, вон прошлой ночью Этир стоял, и с тебя не убудет. А ну, пошевеливайся!
Решив, что больше не следует испытывать терпение командира, напоминая ему, что простуженного беднягу Этира травники до сих пор оттирают целебными корнями и отпаивают зельями, солдат прихватил длинную метлу и начал осторожно карабкаться вверх по скользкой лестнице. Драконья башня стояла почти в самом центре города и тянулась ввысь без малого в сотню футов, призванная подать скорую весть, буде случится такое, что над отрогами Тэриона покажутся крылья чудовища.
* * *
– Кого там нелегкая несет? – кряхтел старый воин Хенрик с южной привратной башни.
Был уже вечер, а охотники так и не вернулись. Их отсутствие очень тревожило солдата. Когда через час после заката раздался стук в ворота, он уж было обрадовался, но, отворив ставни и выглянув из окна, увидел, что это вовсе не ловчие с добычей, а совсем подозрительная личность, восседающая верхом на черном, словно кромешная ночь, коне. На плечах незнакомца был серый дорожный плащ, совсем не подходящий для такой стужи, а на голове – капюшон. На ремнях упряжи скакуна висели два больших и тяжелых на вид мешка.
– Давай открывай, солдат! – поднял голову кверху чужак. Показалось молодое лицо с тонким носом и идеально прямыми бровями, темно-зеленые с некоторым оттенком карего глаза, казалось, пронзали, а длинные белые волосы походили на копну снега.
– Ты кто таков будешь? – осведомился страж, явно не спеша спускаться вниз, поднимать запоры и отворять ворота.
– Путник перехожий, – с дрожью в голосе отвечал беловолосый. – Пилигрим, навещаю святые места и мощи невинно убиенных праведников.
– Это ж какие в Истаре места святые-то? – вслух задумался Хенрик, отмечая про себя, что подозрительный странник как-то слишком молод для пилигрима, да и конь его жуткий из нездешних пород, статный и даже красивый в своей черноте, видать, из самого Сархида. – Уж не статуя ли Алигенты, богини славной и великой?
– Нет. – Пилигрим стряхнул с длинной черной гривы своего животного снежные хлопья. – Мне нужна могила старозаветного паладина
[15]
сэра Мартина Ривелласа из Динорби, здесь погребенного.
