– Ах да, есть такая могила в городском склепе…
– Так пустишь ты меня или нет?! – воскликнул странник. – Замерзаю ведь…
И верно, Хенрик отметил, что лицо пилигрима совсем посинело от холода, а пальцы его так дрожали, что могли, казалось, в любой момент обломиться, точно древесные ветки на лютом морозе. И тут старый воин углядел, что в одной руке чужак держит старую книгу в потертой обложке из черной кожи.
– Что это у тебя там? – подозрительно осведомился Хенрик, указывая на фолиант.
– Дневник странствий, не более, – отвечал пилигрим. – Хватит уже вопросов, пожалей путника! Отворяй ворота, старик, иначе придется тебе хоронить меня в снегу… Отворяй, Алигентой молю…
– Ладно-ладно, спускаюсь. Только имя свое для начала назови.
Сперва Хенрик подумал, что это какой-нибудь из южных конокрадов – слишком уж красивое животное для такого оборванца, затем, увидев мрачный фолиант, решил, что парень – чернокнижник, но ведь люди молвят, будто бестии эти холоду не подвержены, а этот вон как замерзает.
– Ко… – глядя на приколоченные к воротам плакаты о розыске, человек запнулся: язык уже с трудом слушался своего хозяина, превратившись в сосульку во рту. – Конор Готлинг меня зовут…
Не прошло и десяти минут (ему ведь еще нужно было надеть плащ, опрокинуть себе в горло кружку грога и сделать свой ход в «узелки»), как стражник наконец спустился и открыл ворота. Запоры заскрипели и вышли из пазов, со створок посыпался снег, и они отворились. Старик отошел в сторону, давая чужаку проехать. Подкованные копыта стукнули по дощатому настилу улицы. Путник оказался в Истаре. В этот миг где-то неподалеку пронзительно каркнул ворон.
– Тьфу ты, нелегкая, – прошептал Хенрик, выискивая взглядом птицу меж ветвей Дерборроуского леса. – Минуй нас… минуй нас…
Назвавшийся Конором пилигрим усмехнулся такой суеверности, но вслух ничего не сказал и уже собирался направить коня по улице, когда старик-привратник остановил его.
– Не видел ли ты, путник, чего необычного по дороге к Граду Рейнгвальда? – спросил Хенрик, наваливаясь всем весом на торчащий из засова рычаг. Засов, описав широкую дугу, опустился в паз. Тремя секундами позже к нему присоединился второй, поднятый точно так же, по дуге, но уже снизу.
Пилигрим молчал, думая, что ответить, потом вздохнул, равнодушно глядя на тонкие струйки сотен дымков, поднимающиеся из труб городских домов.
– Я видел, что река замерзла, – вспомнил он единственное, что заприметил по дороге. Он не особо-то глядел по сторонам, стараясь поскорее добраться до Града Рейнгвальда.
– Хитен-то? – удивился воин. – Не может быть того! Эта река никогда не замерзает – такая уж она по природе своей…
– И все же я перебрался по крепкому льду.
– Ты что-то путаешь, странник, – уверил его Хенрик. – Верно, тебе какой ручей подвернулся, а не река. Ну да ладно, проезжай в город.
– Не посоветуете, где можно остановиться?
– Да в «Вереске» можно, его все знают, и еще в «Стреле», но ни в коем случае не в «Медвежьей Лапе»! У них там постоянно какие-то козни творятся. То лошади исчезают, то воет кто-то на чердаке.
– Что ж, спасибо, – ответил пилигрим и тронул коня. Уставшее не меньше хозяина животное медленно поплелось в сторону скорого отдыха и тепла, оставляя позади себя следы подков в снегу улицы.
* * *
– Как же, Бансрот подери, холодно, – прохрипел тусклым голосом богато одетый человек, на ходу затягивая потуже высокий ворот бордового шерстяного плаща. Он был худ и долговяз, сильно сутулился при каждом шаге и постоянно клонился вперед. Создавалось впечатление, что он не то пытается зачем-то коснуться земли перед собой, не то – упаси Алигента – встать на четвереньки, словно какое-нибудь животное.
– Мороз пробирается под шкуру…
Замерзающий господин явно был благородным марлом. Об этом свидетельствовало все: и слегка отливающий серебром бархат черной котты, и тисненые остроконечные сапоги, и золотые украшения – броши и браслеты, и дорогие изукрашенные узорами ножны с коротким мечом на поясе. Из-под высокой лисьей шапки выбивались черные волосы, поседевшие от снега. У человека были косматая черная борода и усы, а в глазах подчас проскакивал недобрый красноватый отблеск.
Его спутник шагал подле черноволосого, оставляя следы каблуков на заснеженном настиле улицы. Это был седовласый старик в зеленом бархатном плаще с меховой оторочкой и в странно сочетающейся с остальным богатым одеянием латаной-перелатаной остроконечной шляпе. Волшебник опирался на деревянный посох, свитый из винных лоз.
Путь их лежал по заснеженной улочке мимо невысоких изгородей и деревянных жилых домов с белыми шапками на крышах ко всем известной таверне «Вереск».
– Что же ты хочешь, друг, это – Истар, – справедливо заметил старик. – И все же… брр… ты прав – таких холодов давно не видели даже здесь. Еще с тех самых пор, как… – Маг вдруг поскользнулся на обледенелой доске и точно бы упал, если бы долговязый не подхватил его под руку. Старик выронил посох.
– Эх, стар я становлюсь, Джон, – проворчал он, подбирая инструмент волшебной науки со снега.
Его спутник усмехнулся:
– Давно пора, Безымянный, а то я уж начал думать, что ты… иэхх… – выписав неловкий пируэт, Джон также поскользнулся и упал в кучу снега, сваленную возле какого-то дома. – Бансрот! Драные белки и безухие зайцы! Чтоб оно все горело… – ругался он, пиная чью-то сплетенную из ивовых прутьев изгородь, будто именно она была виновата в его падении. – Кхе-кхе, ну и времечко мы нашли, чтобы прозябать на окраинном севере в такую погодку, – зло проговорил черноволосый, выбираясь из сугроба и отряхивая плащ от снега. Длинные пальцы в толстых меховых перчатках не желали как следует гнуться, мороз щипал за кожу даже сквозь теплую одежду.
– Другого времени у нас нет, Ррайер, ты ведь знаешь. Нет полной уверенности, что гномы не покинули Истар.
– «Нет полной уверенности»… – передразнил старика Джон. – Мне бы ничего не придало полной уверенности, кроме как горячий ужин и веселый треск очага. Миргору твоему там, наверное, тепло в герцогской конюшне, а мы плетемся по морозу… И зачем, спрашивается, было тащиться по озерам? Зачем, если мы могли сразу же направиться из Конкра в Истар и допросить как следует твоих гномов. Я не понимаю тебя, Картнэм. И еще… – Он повернулся и пристально вгляделся в глаза спутника. – Ты знаешь, все волки в округе чего-то очень боятся. Я чувствую это, чувствую их страх так, будто он мой собственный. Они кричат в зиму!
– И что же они кричат? – спросил Безымянный, разгребая ногами снег.
– «Страшно! Страшно! Страшно!» Они и сами не понимают причин. Просто боятся. Сперва они попытались искать помощи у людей здесь, в Граде Без Лета, но «гостеприимные» истарцы их не поняли, не вняли голосам леса и ответили лишь стрелами да огнем… Стая за стаей они уходят из Дерборроу…
