Скакун верный сэра Эрика так и застыл под деревом, к которому был привязан. Глаза странно блестели неподвижными черными точками, тело животного гордого стало серым и грубым – оно превратилось в камень хладный! Только лишь осознав ужас весь, рыцарь благородный вышел из оцепенения и попытался вырваться, но куда там – не шевельнешь ни рукою, ни ногою – огромнейшие кольца крепко держали его тело стальными оковами. Чудовище мерзкое поднесло к сэру Эрику свою огромную ужасную голову. Распростертый рыцарь видел лишь раздвоенный язык, мечущийся в клыкастой пасти, откуда нещадно разило зловонием тысячи разлагающихся мертвецов.
Воин вельможный закрыл глаза, смиренно ожидая приближения гибели, которой решили удостоить его боги, ведь он считал, что все, что случается в жизни каждого человека, есть промысел Хранна Всеблагого. Сомкнул он очи, но так и не дождался тогда конца. Прошел миг, пролетел другой, удара гибельного и необратимого не последовало, и рыцарь открыл глаза. Голова чудовища была здесь же. Но что-то странное было в облике монстра. Человек не видел глаз змия – они были накрепко закрыты тяжкими чешуйчатыми веками.
– Эрик Бремер, – прошелестело чудовище, и глас его был как ток воды речной, – ты не вернешшшссся в Город-Ссса-Ссстенами.
– Кто ты? – только и смог проговорить рыцарь.
– Васссилисссков древних рода я.
Василисков? Рыцарь ужаснулся – вот почему его скакун ретивый, друг верный, камнем стал – он глянул в глаза этого монстра. Но что от него-то змею грозному понадобилось?
– Я помогу тебе, рысссарь, – прошипел тем временем василиск. – Поссстрой сссамок у города Теала – это будет ссславная опора роду твоему.
– Но там уже есть замок! В нем не одно поколение живут мои предки…
– Это не сссамок! – отвечало чудище. – Это холл сссмеенышшша, ограшшшденный сссабором, как огород крессстьянссский. Восссведи ссстены каменные, вырой ров глубокий, пусссть вырассстут башшшни к небу!
– Не в силах моих, – отвечал змею рыцарь. – Король ни ввек не поддержит прошение мое о строительстве замка столь могучего! Деревянный палисад – это то, что было здесь возведено еще предками, король Инстрельд боится каменных укреплений, опасаясь мятежа нашего…
– Я научччу, как обмануть вашшшего короля. Род твой ссстанет великим, есссли сссогласссишшшьссся. Откашшшешшшьссся есссли, открою очччи сссвои, и в камне сссассстынешшшь.
– Но что хочешь ты взамен? Душу, яко же демон богомерзкий из легенд и преданий?
– Нет нушшшды в душшше мне твоей! Сссалог твой – сссердсссе, в груди твоей бьющщщеессся.
– Сердце? – ужаснулся сэр Эрик…
Но согласился в тот день на условия василиска рыцарь. И воистину, помог змей обмануть короля Инстрельда II Лорана, Ронстрадом славным правящего. И укрепил Эрик Бремер стены, и башни их теперь разделяли, а во рву глубоком стояла вода мутная, откуда не выплыть ни единому врагу. Сэр Эрик назвал безымянный замок предков своих Бренхоллом, что значит «Сердце-Замок», ведь отдал за него свое сердце рыцарь…
– Красотища… Легенда о Василиске и Сердце… Какая чепуха несусветная! Чем там выживали древние рыцари василисков из норы? Хорьков у нас нет, да они и не справились бы с такой громадиной. Зеркало… Зеркало наколдуем мы с Хмурым. Что ж, господа маги, – Прищуренный кивнул своим мыслям и первым шагнул во мрак, – вперед…
– Дорогие коллеги, может, все же не будем так рисковать? Предлагаю подобру-поздорову тихонечко смыться отсюда, пока тварь спит себе. А? Что скажете?..
Только сейчас Ворчливый понял, что болтает сам с собой, – все его друзья уже скрылись во тьме провала. Маг Ветра глубоко вздохнул и последовал за ними…
* * *
Они мчались будто на крыльях. Лес вставал на дыбы за спиной, точно огромный разбуженный великан. И был он в дикой ярости… Пятеро коней летели, почти не соприкасаясь копытами с землей. Их сердечные мышцы едва ли не рвались от перенапряжения, а ноги в любой момент грозили надломиться. Со стороны даже нельзя было различить, что это кони.
Волшебник со спутанными серыми волосами будто бы врос в седло, широко расставив руки в стороны. Глаза его утратили зрачки, затянутые белесой поволокой, как у слепца, губы шептали слова заклятий, а кожа стала не просто бледной, а даже скорее пепельной. Семьдесят четыре окрестных ветра были согнаны вместе и направлены им в единое русло. Эта незримая буран-река кипела и гудела, мимо пролетали поднятые в воздух сучья и ветки, все пространство над землей наполнили собой осенние листья, которые всего пятнадцать минут назад преспокойно лежали себе позабытым ковром под деревьями. В самом сердце этой тучи неслись вперед пять всадников. Следом за ними по лесу мчалась тварь. Никто сейчас не смог бы узнать в этих людях тех склочных полубезумных стариков, которые не могли давеча даже костер разжечь или защититься от обыкновенного дождика. Сейчас это были могущественные грозные элементы, каждый из которых выглядел ужаснейшим средоточием и источником своей стихии.
Маг Огня пылал вместе с конем. Ночь будто кровью изошла багрянцем огненных, изогнутых серпами стен, которые расставлял за собой волшебник. Пылающие заслоны, подхватываемые ветром, поднимались в небо над лесом многофутовыми бастионами. Кругом горели деревья, и это несмотря на то, что Хоэр был просто пропитан влагой из-за болот и постоянных осенних дождей. Заразившись, будто моровым поветрием, по сторонам от дороги вспыхивали гигантские огненные столбы, вырастающие на месте торфяников.
Маг Повелитель Живой Природы, покрывшись настоящей древесной корой, заставлял целые лесные участки деформироваться, изменять очертания – он убирал деревья с их пути, при этом кустарник будто бы сам от ужаса отползал в стороны. Чернолесье ревело, громыхало и рычало. Деревья выкапывались из земли и, словно древние змееногие монстры, убирались прочь на узловатых корнях, точно на извивающихся щупальцах.
Маг Воды разводил руками ручьи и реки, на ходу возводя ужасные невидимые дамбы.
Маг Иллюзий превратился в туманный образ и занимался тем, что раз за разом творил призрачных двойников себя и своих спутников, рассылая их в разные стороны, чтобы сбить преследующее их чудовище со следа.
Они мчались к краю леса… так они думали. Указующий гоблин, сжавшийся от ужаса в кармане мантии мага Ветра, ведущего всю компанию на буране, не смел высунуть нос наружу; из кармана торчал только его палец, собственно, и указывающий нужное направление.
Монстр преследовал их. Он был в ярости, и ни сплетающиеся прямо перед ним деревья, ни огненные заслоны не были ему преградой. На мороки он вообще не обращал никакого внимания, неотступно следуя за беглецами на расстоянии полумили. Огромное, покрытое серебристой с зеленоватым отливом чешуей тело неимоверно быстро скользило, извиваясь, через лес. С семифутовых клыков текли целые ручьи яда, в горящих изумрудным пламенем вертикальных зрачках застыло звериное безумие. Они похитили его… Мерзкие людишки отважились, пока он спал, подло выкрасть одного из детенышей! Оно там, где-то среди них, чешуйчатое яйцо, которому осталось зреть всего лишь три года! Мерзавцы! Они поплатятся…
