Роланд острием клинка поднял забрало противника. Предстало немолодое широкое лицо с мелкими злыми глазками. У рыцаря были толстые губы и короткий нос, обвислые щеки лоснились от пота.
– Дядя? – отшатнулся Роланд. – Ты?..
…Чтобы кое-что разъяснить, нужно оговорить кое-какие события, имевшие место прошлым вечером.
Олаф Бремер стоял подле Танкреда у окна в его рабочем кабинете и, отворив ставни, с любопытством глядел вниз. Новый градоправитель, как и его подданные, с нетерпением ждал начала турнира. Внизу слуга изгнанного племянника и еще несколько замковых пажей разбивали черный шатер, в противоположном конце двора возводились временные обиталища для теальских рыцарей.
Барон сидел в своем любимом бархатном кресле, пристально глядя в спину брату.
– Олаф?.. – задумчиво проговорил Танкред.
– Да, – обернулся младший брат. Казалось, он даже затылком глядит на то, что творится внизу, слушая барона лишь краем уха, больше интересуясь перебранкой слуг во дворе. – Слушаю тебя, Тан.
– Я тут раздумывал о предателях… – барон пристально следил за реакцией брата.
Сперва Олаф не понял всю суть сказанного, отвлекаясь на посторонние вещи, потом до него внезапно дошло. Теперь он выглядел собранно и испуганно, и ныне все его внимание занимал один лишь Танкред.
Олаф вздрогнул – даже если ты служишь верой и правдой этому человеку, ты никогда не можешь спать спокойно, ведь все мысли барона заняты мятежом и интригами, а его страхи полны предательства по отношению к нему самому. Теальский градоправитель знал, что от гнева и подозрений Танкреда Огненного Змея не может укрыться никто, в том числе и родственники, даже ближайшие – взять, к примеру, того же Джона, чтобы спасти которого Танкред даже пальцем не пошевелил.
Олаф прекрасно помнил, как они вместе сидели на помосте для придворных, глядя, как Ильдиар де Нот убивает их старшего брата. И он, и Танкред прекрасно поняли, что должно произойти, когда граф, казалось, уже побежденный, вдруг поднялся на ноги со своим мечом. «Ну, сделай же что-то, Тан!» – молил Олаф брата, но тот лишь ответил: «Зачем?», после чего отвернулся и с каменным лицом, за которым не скрывалось ничего, кроме равнодушия, смотрел на гибель Джона.
Или даже сегодня и сейчас. Роланд, единственный сын Танкреда, готов выступить в одиночку против пяти рыцарей! Пусть всем известно, что Черный Рыцарь непобедим (по слухам), а Танкреду не жаль пятерых своих вассалов, но их ведь пятеро, а он один! Барон Бремер рискует жизнью собственного сына, и его смерть также станет какой-то нитью изворотливого плана хитроумного интриганского разума.
Олаф боялся. Очень боялся… он знал, что брат и его не пощадит, если в чем-нибудь заподозрит. Даже если подозревать-то и не в чем – он был осторожен и, что не менее важно, верен. Но… он боялся…
– Я тут раздумывал о предателях… – повторил Танкред.
– О предателях, Тан? – с дрожью в голосе спросил Олаф.
– Да, ты знаешь, братишка, – говорил барон с ехидной усмешкой, – что предатели и изменники выстроились вокруг меня, как тени мертвых вокруг Деккера Гордема. И даже те, кто не должен и помыслить о заговоре, все же смеют задумываться, ты представляешь?
– Как такое возможно? – изобразил удивление на широком некрасивом лице младший брат. У него это плохо вышло.
– Ну все! – глаза Танкреда сверкнули злостью. – Хватит играть со мной, Олаф. Или мне лучше называть тебя твоим тайным прозвищем Копатель?
– Что? – удивился и ужаснулся градоправитель.
– Отвечай, предатель, давно ты под меня копаешь? Давно роешь, словно мерзкая крыса?!
Откуда ни возьмись из-за портьер и из темных углов вынырнули тайные агенты Бремеров, среди них был и доверенный человек самого барона, капитан Кейлем. Танкред хорошо подготовился к разговору с братом. Ловкие шпионы тут же схватили Олафа, с силой заломив ему руки за спину.
– Я ничего не понимаю, Тан, – пытался сопротивляться младший брат Бремер. – Что ты делаешь?
– Тебя сдали, Копатель, – скривился Танкред. – Прево под пытками рассказал, что ты агент тайной королевской стражи, причем из Первой ее Дюжины!
– Что? Он солгал! Он солгал тебе! Я не агент, я твой брат!
– Он не мог солгать, ему дали зелье правды. Он не мог солгать, мерзкий Копатель. Да, мне остается лишь похвалить твое мастерство. Я раньше никогда бы не заподозрил в тебе агента, Олаф. Ты казался непроходимо тупым, вечно во всем соглашавшимся со мной и не имевшим собственного мнения размазней, не способной и шагу ступить без моей указки. Но я аплодирую: ты настоящий мастер своего дела! Так ловко подслушать мой разговор с эльфийским посланником, что даже остроухий не сразу почувствовал…
– Я ничего не делал! – сопротивлялся бургомистр Теальский. – Я всегда был при тебе! Как я мог стать тайным агентом, если я всегда был с тобой?
– Это правда, – задумался вдруг барон. – Постой-ка, – он вспомнил, – а в то время, когда я обучался магии огня в Элагоне?! А?! Что ты теперь скажешь, Копатель?!
– Опомнись, брат, мне тогда было пять лет! Как я мог стать агентом Первой Дюжины, если мне было всего пять лет?!
– Ваша светлость, позволите? – вмешался в разговор капитан Кейлем.
Танкред кивнул, и офицер продолжал, склонившись к самому его уху:
– Милорд, позвольте вам напомнить обстоятельства того случая, когда у вас был тайный разговор с вашим… эээ… гостем. Это не мог быть сэр Олаф, милорд. Сэр Олаф был тогда в ратуше, подписывал бумаги о реквизиции двух дальних полей у семьи Хартов, что вы сами приказали ему сделать, поскольку семья Хартов владеет самыми тучными полями пшеницы в баронстве и… – Танкред зло глянул на своего капитана, нахмурив брови, – они являлись, по всем источникам, верными приверженцами злодейского Инстрельда.
Барон задумался. В самом деле, в тот день, когда состоялся разговор с саэграном Неллике, их подслушивал очень ловкий шпион. Причем насколько искусный, что сумел незаметно проникнуть в Бренхолл, сломать его «круг тишины» и улизнуть даже от Сэмюеля… А ведь правда, когда неживой был спущен с цепи, он велел всех запереть в их комнатах, чтобы кровожадный пленник не покусился на родственников, Танкред сам проверял двери…
– Да, это так! – кинулся доказывать Олаф, который отличался завидным слухом. – Капитан ждал подписей, чтобы направить карательный отряд на поля Хартов. Я подписывал бумаги прямо у него на глазах!
– Неужели? – скривился барон. – Тогда как Прево смог солгать? Очень странно… Что ж, я поверю тебе, Олаф. Забудем пока про Копателя. Отпустите его!
Бургомистр начал потирать сжатые секундой ранее медвежьей хваткой тайных агентов запястья.
– Наклонись ко мне, Олаф, я одарю тебя братским поцелуем.
Младший брат испуганно наклонился, но барон и вправду только лишь поцеловал его в щеку, незаметно дотронувшись до его шеи. В тот же миг тонкая золотая ниточка зазмеилась с расшитого танкредовского рукава и обвила горло Олафа.
