– Раз-два! Раз-два!
«Страдалец Фиг» раскачивался, словно громадная колыбель, а дружинники гребли. Им удалось дать задний ход, причем на приличной скорости. За этим воспоследовал нехилый удар, и большая часть обитателей драккара свалилась вверх ногами.
Пиво с мухоморами сделало свое дело, в результате чего координация и даже просто элементарное соображение полностью выветрились из диких мозгов.
Столкнувшись с «Увальнем», «Страдалец Фиг» принялся пихаться. Затрещали борта. Две команды заорали друг на друга, потрясая оружием, и едва не произвели взаимный абордаж. Но тут их настигла «Чесотка», ведомая опытным хрюрлом Ворчлюном Ухайдаком. Корабль врезался в собратьев, наведя порядочно шороха, и драку с трудом удалось подавить. Если бы не Пнилл и его авторитет, дружинники бы так и думали, что сражаются с толпой Гренделей.
Маневры возле пристани продолжились. Под воинственные песни гребцы работали не покладая рук, толкая суда куда угодно, но только не в сторону выхода из фьорда. «Увалень» снес ближайший пирс. «Страдалец Фиг» испробовал на прочность небольшой маяк, стоящий на вдающемся в море искусственном мысе. Маяк не устоял, и его служители, яростно матерясь, высыпались в воду.
Талиесина, наконец, стошнило. Прямо на голову одному из них.
Новый дьявольский треск ознаменовал дальнейшие разрушения. Еще два пирса, протараненные на всем ходу, превратились в груду обломков. Толпа на пристани безмолвствовала. Все знали, на что способны хлебнувшие ритуального пива рубаки, идущие в поход, но чтобы так?..
– Вперед! – заорал Пнилл Бычье Сердце, сумевший-таки разглядеть, в какой стороне находится выход из фьорда.
«Увалень» сделал разворот, весла ударили по воде.
– Ветер нам в помощь! Парус ставь! – скомандовал король.
Варвары действовали с быстротой молнии. Клетчатый парус был спущен и закреплен. Ветер влетел в него, надавил. Драккар понесся вперед, словно его тянул на буксире сам Грендель.
– Что?! – воскликнул Бородульф, глядя вслед уходящему королевскому драккару. – Ну уже нет!
Несколько команд, состоящих в основном из мата, – и вот уже «Страдалец Фиг» устремился в погоню. Чем это он хуже «Увальня»? Изо всех сил налегая на весла, при поддержке попутного ветра, судно стало нагонять Пнилла.
Чемпионом по сквернословию, а также самым громким участником экспедиции оказался кормчий «Страдальца» – Шряк Немытый из клана Перемол.
Какими словесами он поливал конкурентов и все, на что просто ложился его глаз, описать не представляется возможным. Черныш пробовал записать кое-что, но понял, что в такой обстановке это вряд ли получится. Все силы уходили у дроу на то, чтобы не потерять господина за бортом и самому не свалиться со скамейки.
И уж совсем взбеленился Шряк, когда узрел, что «Чесотка» дует на всех парах и пытается обогнать «Страдальца». Осыпая проклятиями коллегу, Шряк изрыгал тонны слюны, но это не помогло. Хохоча, как толпа чокнутых, моряки «Чесотки» без труда обогнали «Страдальца» и ушли вперед, идя в кильватере «Увальня».
Черныш прищурился.
Нет, он не ошибся – на мачте, размахивая боевым топором и держась одной рукой, словно обезьяна, раскачивался Шонвайн Утрехт.
Гном, которому пиво ударило в мозг сильнее, чем людям, похоже, вообразил себе что-то необычное. В следующий момент, оторвавшись от мачты, подгорник свалился на головы дружинников «Чесотки».
Что до Бородульфа, то он впал в подобие боевой ярости и назвал всю свою команду бездарями и слабаками.
Никому из рубак не хотелось носить такой титул, и они поднажали. В результате бешеной гонки все три драккара вышли в море почти одновременно.
«Вот это да, – подумал Черныш, мир вокруг которого состоял теперь из одной воды. – Кто поверит мне в Тиндарии, если я вернусь туда когда-нибудь?»
Тело виконта, перекинутое через борт, словно полотенце через плечо, содрогнулось в очередном рвотном позыве.
Его единственное желание – умереть – не имело шансов осуществиться. По крайней мере, пока.
Глава 4
После ухода Пнилла, который запретил ей даже провожать его, Офигильда погрузилась в депрессию.
Она до сих пор не свыклась со своим новым статусом жены и совсем не привыкла к тому, что к нему прилагалось. Необходимости быть королевой.
Можно сказать, еще вчера у нее и забот-то было, что потренироваться, свернуть пару-тройку скул и выпить пивка, а теперь?
Сплошная каторга. Никакой свободы. Все, к чему она привыкла, вдруг оказалось неподобающим замужней женщине. Фи!
Просьба Пнилла править вместо него и вовсе кружила буйну головушку Офигильды.
Вот ей бы в поход, в хорошую битву!.. Так ведь нет! Определили бабе ее место… на троне, ядрена вошь!
Запершись в своих покоях, златовласая богатырь-девица села у окна. Служанки по разным надобностям пытались прорваться в комнату, но Офигильда их всех выставила вон. Служанки! На кой ляд они ей нужны! Вот подружки и кузины – с ними бы она поговорила… Но, типа, положение не позволяет.
Фыркая, Офигильда пыталась увидеть это положение на погребальном костре в белых тапочках, как вдруг пришла ей в голову мысль.
Раз она королева, почему не воспользоваться случаем и кое-что не поправить в существующих порядках?
Как минимум дать самой себе больше свободы.
Офигильда улыбнулась. Ну, ясен пень! Это ж проще пареной репы! Супруг передал ей всю полноту власти, которой просто грех не воспользоваться.
В общем, как все существа, дорвавшиеся до рычагов управления, Офигильда ощутила эйфорию, открывающуюся от новых возможностей.
Офигильда встала решительно (почти все, что она делала, было таковым) и опрокинула табурет.
Но не успела и шагнуть к двери, как заметила перед собой странную гостью.
Та возникла прямо-таки из воздуха.
– Здравствуй, дитя мое! – елейным голоском проскрипела Дрянелла, благообразно складывая ручки на животе.
Впрочем, вся благообразность тут же слетала, стоило глянуть на ее прикид. Для визита к молодой жене короля колдунья даже не потрудилась переодеться. Волосы ее тоже были в беспорядке. Зато желтый глаз горел тем же самым неугасимым огнем, способным повергнуть оземь и богатыря.
– Ты… ты кто такая? – спросила Офигильда, справившись с первым шоком.
Кисейной барышней ее никто назвать не мог бы, так что и желтый глаз Дрянеллы молодуху не слишком испугал.
Зато возмутил сам факт вторжения. Как эта поганка старая сюда пробралась, ведь дверь заперта? Или нет?..
– Спокойно, дитя мое… спокойно!.. Сейчас мы погово…
Колдунья поняла свою ошибку спустя одну тысячную долю секунды.
Она не знала, на что способна Офигильда, не имела представления, что пошла дева своим нравом в дикого и безжалостного предка, основателя клана Топорище и, родись мужчиной, могла бы стать, вероятно, величайшим бульклингом в истории.
