Офигильда выругалась и сплюнула. Она предполагала худшее, но не могла поверить тому, что видит.
В Рыгус-Кроке наблюдалось беспрестанное лихорадочное движение. Войска, не занятые ловлей контры, отрабатывали тактику боя неподалеку от ворот, недавно вновь поставленных на прежнее место. Укрепляли и стену. Выглядела она теперь куда массивнее.
«Не поможет, голубчики, – мстительно подумала Офигильда. – Клянусь всеми богами, вас это не спасет!»
Стало почти темно, и под покровом наступающей ночи королева двинулась к городу. Пользуясь общей неразберихой, она сумела добраться до дворца и проникнуть через тайный лаз, которым недавно пользовался Хрясь Большестрашный. Богатырша прошла мимо сарая, где прятался низвергнутый вожак Водохлебов. Разминулась с ним буквально на пару минут.
Как раз в тот момент Хрясь готовился к страшной мести и выбирал среди инструментов оружие понадежнее.
В общем, дворец был пуст. И на руку. Меньше народа, больше кислорода.
Офигильда не знала, что обязана этим самой Дрянелле, запугавшей до смерти Шлепа Губу. Председатель правительства выгнал из дворца всех, включая самых малозначительных личностей, и отправил на работы. Хотя выполнить приказ колдуньи было за два часа нереально, Губа решил царапаться до последнего. А вдруг получится?
Ничего этого Офигильда не знала, да и не хотела бы знать. У нее была цель – свернуть старухе шею, – к которой она шла неуклонно. Остановить королеву было так же сложно, как мощный селевой поток.
Наизусть зная расположение коридоров, лестниц и покоев, Офигильда шла в темноте. Поиск злыдни она решила начать со своей спальни, того места, где и заварилась вся каша.
В своем выборе мстительница, как вскоре стало ясно, оказалась права. Дойдя до двери, она обнаружила ее приоткрытой и…
Изнутри доносились голоса. Первый принадлежал той самой противной старой перечнице, второй был низким и хриплым, словно с большого перепоя. Офигильде он показался знакомым.
– Пошел вон отсюда, слизняк! Был бы ты вождем стоящим, все было бы иначе! Я обещала тебе власть, если ты будешь подчиняться мне, но ты саботировал все мои действия, под столом валяясь! Предатель! Знаешь, что я с предателями делаю?
– Может, объяснишь это вот этой штуковине? – прохрипел собеседник.
Даже из коридора королева чувствовала, как жутко от этого деятеля несет перегаром.
– Ха, думаешь, я испугаюсь какой-то кувалды паршивой?.. – проскрипела, словно сломанная дудка, старуха.
– Испугаешься… Когда она расколет твою гнилую башку!..
От пинка Офигильды дверь спальни распахнулась, и сама она появилась в проеме, словно дух мщения. Грозная, страшная, точь-в-точь своя фальшивая копия, только без длинных волос (которые, как всем известно, пошли на знамя).
– Это что еще такое? – грохнула королева. – Я тут, понимаешь, явилась кое с кем поквитаться, а здесь, оказывается, уже очередь выстроилась! Так дело не пойдет! Я первая!
Дрянелла пискнула громадной землеройкой и попыталась убежать в угол. Убежать-то убежала, но спрятаться там было негде.
Осознавая, что магии в ней осталась лишь малая толика и с двоими-то ей точно не управиться, старуха впервые за века поняла: ей крышка.
«И куда Шлеп Губа девал охрану у дверей? – подумала Дрянелла. – Или нарочно? А! Так он и есть предатель! Контра недобитая! А я сделала его правительства главой!»
Только сейчас, пошатываясь от похмелья, Хрясь Большестрашный повернулся к Офигильде. Физиономия у него была в тот момент совершенно фантастическая. Здесь бессильны были бы все когда-либо жившие в Диккарии скальды, поднаторевшие в иносказаниях и иных стихотворных изысках. В общем, не описать.
– Ы… Эх… Ты кто?
Молот, точнее, кувалда, самая настоящая, та, которой забивают сваи, покачивалась в его ручище. Такой можно было не то что черепушку колдунье расколоть, а доставить и мастодонту немалую головную боль.
– Кто я? Я – королева, между прочим! – прогрохотала богатырша, наступая. – А ты… А, стой, знаю! Ты вождь Водохлебов! И…
– Убью! – Сообразив, что его личные планы мести находятся под угрозой и удача, которая сопутствовала ему, первому добравшемуся до злодейки, уплывает, Хрясь решился на отчаянный бросок.
Он промазал. Офигильда просто отошла в сторону и подставила ножку. Кувалда просвистела у нее перед лицом, после чего сменила хозяина. Богатырь-девица перехватила ее и крутанула в руке, хмыкнув. И это тяжесть?
Большестрашный вылетел в коридор через открытую дверь, пробил стену и застрял в ней. На это, кажется, никто не обратил внимания.
– Итак, злыдня, даю тебе три секунды, чтобы ты сказала мне, для чего ты затеяла весь этот сыр-бор! – Офигильда стала напротив съежившейся в углу колдуньи. – И прекрати притворяться мной!
Дрянелла пробулькала что-то и начала уменьшаться, пока не достигла своих истинных размеров.
– Так-то лучше, – кивнула королева, сунув ей под нос навершие кувалды. – А теперь говори!
– Я ничего не знаю… Это все он! Хрясь! Заставил он меня! Он – заговорщик главный, а я всего лишь слабая старая женщина-а…
– С него тоже спросится – со всех вас. Меня интересует, кто ты такая, из какой вонючей дыры вылезла и с какой стати все это затеяла!
Дрянелла тряслась, от ярости или от страха – не сразу и поймешь. На поддержание чужого обличья в последнее время требовалось все больше магической силы, которой и так было немного. Исчерпавшись едва ли не до полного исчезновения способностей, Дрянелла понимала, что добром все это для нее не закончится.
Но у нее хватило сил и наглости вытянуть руку и показать королеве фигу.
Пусть знает соплячка, что старые колдуньи не сдаются!
– Ах, так, значит, – ухмыльнулась Офигильда. – Хочешь, чтобы я тебя вот этим приласкала? – Кувалда описывала зловещие круги перед длинным носом старухи. – После того что я видела в Рыгус-Кроке, вернее, в том, что от него осталось, я не посмотрю на твои преклонные годы. Размажу тебя по полу, а потом надену подкованные сапоги и спляшу на твоих останках. Веришь?
Колдунья кивнула, исподтишка пытаясь наскрести по сусекам хоть сколько-нибудь волшебства. Набралась почти целая горсть.
– Я же говорила – это все Хрясь! Я ни в чем не виновата! – пропищала Дрянелла. – Это он!
Она взмахнула рукой и бросила свое последнее заклинание-проклятие в сторону королевы…
– Ты уверен, что так оно и есть?
Пнилл Бычье Сердце обезумел. Лицо его стало багровым, глаза лезли из орбит. Склонившись над послом, он схватил его за плечи и тряхнул, словно щенка, сделавшего лужу на ковре.
Талиесин удивился, как его голова осталась на плечах.
– Я же говорю: видение… Как тогда, с Гренделем!..
