— Утешила.
Уна подошла ко мне и поцеловала в лобик. Она бывает ужасно сентиментальной. Вся в нашу мать. Сестра посмотрела на меня с откровенным состраданием, нарочно, чтобы меня разжалобить и привить чувство вины.
Я чуть было не уступил. Еще секунда, и моя душа поплыла бы как воск и отбросила все сомнения. Видимо, где-то в глубине ее скрывался все-таки честный спригган, мечтающий завязать с криминалом. Увы, эта секунда прошла. Авантюрная часть моей натуры, как всегда, победила.
Жизнь в деревне и овцы — это, конечно, хорошо, но, по-моему, слишком экстремально для взломщика.
— Ты хотел узнать, что такое фронда? — спросила Уна.
— С некоторых пор мечтаю.
— Фрондеры — это вроде как заговорщики, ты правильно определил. Похоже, ты снюхался с дворянами, которые хотят свергнуть короля.
— Свергнуть?
— Обычно фронды для этого и создаются. Ее участникам требуется больше власти, чем уже есть, а достать эту власть можно только у монарха. Он ее не отдаст, поэтому единственный выход — свергнуть его. Вероятно, и прикончить тоже.
— Хорошенькое дельце. Это значит… я влип в заговор против короны?
— Не бледней так, Локи, не то мне становится страшно.
— Еще бы. Теперь мы двое знаем слишком много, чтобы спокойно ходить по улицам.
Уна повернула голову в сторону окна с голубыми занавесочками. Конечно, идеальной чистоты.
— Ты должен был предполагать, что рано или поздно это случится. Во всем виновато твое упрямство…
Так. Значит, ферма за городом, милые кудрявые овечки, пасторальный пейзаж…
Яркая и соблазнительная картина. Встаешь в четыре утра, чтобы задать скотине корма, потом умываешься ледяной водой из колодца.
Да ведь это просто шикарно, три тысячи демонов!
— Если бы ты… — продолжила Уна, но я ее перебил:
— Что ты еще знаешь о фронде?
— Ты видел целую кучу знатных особ, так? Значит, дело серьезное. Их много, они богаты. У них влияние, титулы, власть на местах.
— И будут еще богаче с моей помощью, — сказал я.
— Вероятно. Я читала, что для любого масштабного переворота нужны немалые деньги. Надо набрать и вооружить армию, купить на стороне пехоту, конницу, привлечь магов. Административно-финансовой работы много. Немудрено, что Виртольд облизывается на Черную Кассу. Она, пожалуй, решила бы все проблемы заговорщиков.
— Теперь мне понятно. Вся эта конспирация, все эти страшные морды, будто запором страдающие, эта безумная магия, эта машина времени…
— В конце концов, это только гипотеза, Локи, — сказала Уна, заметив, что я сижу с открытым ртом. — Тут ничего не предугадаешь.
— Но логика! А Гастон Арфи дважды нечаянно упомянул эту дурацкую фронду!
— Это мог быть только образ. Любая подозрительная компашка заслуживает подобное название.
— Но Виртольд тут же его осадил. Я думал, что барон выхватит шпагу и зарубит болтуна на его рабочем месте!
Уна пожала плечами:
— Как знать.
Ее долгий взгляд пробудил в моем сердце нехорошие предчувствия. Так, наверное, смотрят сивиллы перед тем, как выдать вам дымящуюся порцию плохих вестей, от которых у вас отнимутся ноги.
— Выходит, теперь я заговорщик. Но что, скажи на милость, их не устраивает в нашем короле? Я всегда думал, что Блофик Семнадцатый просто кроткая овечка в королевской мантии.
— Может, потому они и хотят его сбросить, — сказала Уна. — Главное, чувствуют возможность и уверенность в собственных силах. Правь наш монарх железной рукой, он бы давно их подавил, ибо тираны
тонко чувствуют, когда рядом с ними копится угроза. Судя же по твоему рассказу, заговорщики нисколько не смущаются и не боятся.
— Не скажи. У них такой вид, словно они готовы в любую минуту сорваться с места и пробежать марафонскую дистанцию.
— Это издержки их положения. Решиться на такой шаг тоже надо иметь мужество. А если решился, только и смотри в оба.
— Откуда тебе знать?
— Я записываю бредни госпожи Лаваситэр, не забывай. Там на каждом шагу встречаются авантюристы в масках, таинственные незнакомцы, заговорщики, благородные герои и прекрасные дамы, чистые сердцем, чей взор не Замутнен пороками этого мира…
— С ума сойти. И ты все это записываешь?
— До последнего слова. Это моя работа.
Ага, подумал я, глядя на измазанные чернилами пальцы сестры. С этими пятнами ей приходилось мириться, ибо смывать их Уна просто не успевала.
— И в романах твоей госпожи есть фрондеры?
— Целая куча. Все сплошь благородные личности. Как раз в последнем ими заправляет таинственный герцог, подпольный мститель, защитник обиженных дев и оскорбленных вдов…
— Хватит*, не то меня стошнит. Мои благородные коллеги ничуть не похожи на твоего герцога.
— Он не мой.
— Все равно.
— Тем хуже для него. Госпожа Лаваситэр сумасшедшая. Она когда-нибудь видела настоящих заговорщиков?
— Не думаю. Ей некогда выходить из дома. Целыми днями она отдается на волю вдохновения, а если
вдохновение берет выходной, то Лаваситэр объедается жареной курицей, отбивными, плюшками и пирожными со сливочным кремом.
— Она была бы разочарована. Никто из баронов, за исключением, возможно, Виртольда, не бросится на помощь обиженной деве, скорее, сделает это с противоположной целью — принести бедняжке больше страданий. Ни одного из них я не пригласил бы на свой день рождения. Особенно не пригласил бы Замо-риса и Синюю Бороду. Оба — писаные злодеи. Что будет, если они спихнут-таки Блофика Семнадцатого с насиженного трона?
— Кто знает? В книгах госпожи Лаваситэр все заканчивается хорошо. В королевстве воцаряются мир, покой, и повсюду разливается благоденствие.
— Не могу представить, как благоденствие будет разливаться, если на трон сядет Гизанс. Есть какие-нибудь соображения? Женский ум славится своей остротой. Дай прогноз.
— Какой прогноз, Локи? Кто я, по-твоему?
— Моя сестра.
— Хорош комплимент! Ладно. Я думаю, они в конце концов передерутся. Победоносная армия разделится на части, и эти части начнут колошматить друг друга почем зря. Наемники не любят сидеть без дела. Мирное время плохо сказывается на их психике, отсюда и мятежи вольных отрядов, грабеж и мародерство.
— Я не знал, что ты настолько осведомлена.
— Брось. Дело не в этом.
— В чем же? — Я соображал настолько туго, что диву давался.
— Черная Касса. Если она на самом деле существует, если она оценивается именно в ту сумму, какую
