Я посмотрел на Шиолу. Она сопротивлялась дольше меня, но на нее тоже надели эти штуковины. Затем нас подняли и приставили друг к другу, помятых, мокрых, ничего не понимающих. Взломщица рычала, но хобгоблины не обращали на нее внимания. Подумаешь, говорили их морды, какая-то шмакодявка возни-
кает. По всему видно, парни привыкли ко всякому, так что у Шиолы не оставалось шансор заронить в их души даже тень страха.
Ноги взломщицы освободили от веревки с грузилами, и я спросил:
— Ну, господа хорошие, чем займемся? Может, сыграем в мяч?
— Мяча нет, — сообщили мне. — Разве что твоей головой!
Ого, да у них и чувство юмора имеется! Смотри-ка!
Пока я обдумывал этот факт, Шиола привалилась к моему плечу своим. Я посмотрел. Ее лицо было очень злое. А я-то посчитал, что спригганша собирается упасть в обморок.
— Хозяин идет, — сказал один из страшных верзил.
Хобгоблины подобрались. Неужели бывшие солдаты, у которых инстинкт вытягиваться во фрунт перед начальством в крови? Так-так-так.
Мы с Шиолой огляделись, желая знать, где хозяин и откуда он идет.
— Чтоб меня!
— Что? — Взломщица крутила головой во все стороны.
— Погляди наверх! Не может быть! Просто не может быть! — простонал я.
— Ну большая птица… филин, кажется, ну и что?.. Эй, а что филины делают в городе?
— Этот вопрос я задавал себе недавно. Мы с этой птичкой так мило общались до твоего прихода, что сейчас меня охватывает почти радостное возбуждение, как после встречи со старым другом.
— Ну и трепло! Можешь сказать нормально? — Шиола настропалилась тыкать меня своим острым локтем. Ткнула и сейчас.
— Он был тут и следил за мной, — сказал я. — Вот этот здоровенный пернатый недоумок. Ему что-то было надо, но он не получил и решил улететь в свое гнездо. Я думал, что на этом наше знакомство и кончится!
— Ты хуже базарной бабы… базаришь, — заключила бандитка.
— Этим я скрываю свой страх, непонятно, что ли? Это… вроде как компенсация.
— Угораздило меня связаться с таким балбесом…
— Молчать! — рявкнул на нас хобгоблин. Шиола показала ему язык.
— Бе-бе-бе!
— И кто из нас балбес после этого? — спросил я краем рта, за что получил пинок в левое нижнее полушарие.
Филин решил наконец приземлиться. Интересно, конечно, но что тут происходит? Хобгоблины ходят под началом этого цыпленка-переростка? Что это за новый игрок такой? Ага, наверное, он посланник Жженого, правая рука, еще правее, чем Гасси в круглой шляпе.
— Какой здоровенный! — сказала Шиола, глядя на пикирующую охапку перьев.
— Вот именно. Это меня и тревожит.
Птица сделала торжественный круг над нашими головами, и хобгоблины освободили ей место для приземления. Прямо перед двумя спригганами.
Пока я за всем этим наблюдал, у меня сосало под ложечкой. Очень уж это было зловеще. Нечего было и думать по-дружески поворковать с этим филином. Он прилетел сюда, чтобы отнимать надежду и вселять страх, а не весело и беззаботно проводить времечко с друзьями.
— Сейчас что-то будет, — сказал я.
И действительно. Что-то и было. Иногда мне неплохо удается выступать в роли провидца.
Работая крыльями, Филин завис над крышей и, зыркнув на нас громадными глазищами, обернулся черной фигурой, закутанной в длинный черный плащ с капюшоном. Черным.
Я еще подивился, как это стало возможно — волшебство в нашем близком присутствии, но вспомнил, что на нас надели эти штуки для блокировки антимагии.
Мы с Шиолой переглянулись, думая об одном и том же. Правда, о чем, я не знал.
Дождь по-прежнему шел, хотя не такой частый, и ветер почти стих, но на черной фигуре это не отражалось. Она была сухой, как пергаментная бумага. Таинственная магия отбрасывала от нее капли, чтобы те не нанесли ущерба щегольскому внешнему виду. Тип, облаченный в последний писк моды, придавал ему большое значение.
Я всегда думал, почему магики одеваются так, словно только что сбежали из психлечебницы? Нельзя, что ли, смастерить прикид поприличнее? Но, видимо, не судьба. Наверное, дело в тайном кодексе, соблюдение которого обязательно для всех магов. Если ты не носишь на себе пятьдесят квадратных километров ткани, ты, считай, пустое место и быть тебе в лучшем случае мальчиком на побегушках.
Капюшон скрывал лицо бывшего филина. Постояв неподвижно — для усиления драматического эффекта, видимо, — волшебник приблизился к нам.
— Я протестую, — сказал я. — Мы не сделали вам ничего плохого, а значит, не заслужили подобного об-
ращения. Официально заявляю: это форменное безобразие. Я… мы будем жаловаться!
— Кому? — спросили из-под капюшона.
Взломщица пыталась заглянуть под него, даже протянула руку, чтобы приподнять край, но ее ударили по пальцам.
— Эй, урод, ты чего себе позволяешь?! — взбрыкнула она.
Ее проигнорировали весьма красноречивым пожатием плеч.
— Я пожалуюсь в ваш профсоюз, — сказал я, хотя совсем не был уверен, что такая штука существует.
— Ты как был дураком, спригган, так и остался, — ответил черный плащ.
— Да? А мы что, знакомы с детства? Что-то не припомню среди своих трепетных товарищей по играм таких… гламурных экземпляров!
Хобгоблины смотрели на меня неодобрительно. Они считали, что с их хозяином, мастером перевоплощения, нельзя разговаривать в таком тоне. Да я бы и не разговаривал, не вынуди меня чрезвычайные обстоятельства, неужели не ясно?
— Кое-кому здесь не мешает промыть рот с мылом, — сказал черный плащ.
— Я догадываюсь, кому из нас, — сказала Шиола. Я проверил, не имеет ли она в виду меня. Нет, не
имела. Ее горящий взгляд не отрывался от чародея, и в этот момент, сто процентов, она жалела, что ни бум-бум в магии и не может прожечь в нем две дыры величиной в арбуз.
— Догадываешься? Твоя работа не догадываться и не задавать вопросов, спригган. Ты должна делать то, что велят. И не строй из себя крутую! — ответил наш мрачный друг.
— То есть ты уже состроил? Мы опоздали? — спросил я.
Один из хобгоблинов шагнул ко мне, сделав ногой вмятину в крыше.
— Хозяин, дозвольте, я научу этого малого уму-разуму!
— Ты хоть знаешь, что это такое, бочка с навозом? — ответил я и чуть не дал петуха.
Что я делаю?
Черный плащ остановил рычащего амбала поднятием руки и покачал головой. Видимо, он был обо мне лучшего мнения.
— Где карта? — спросил чародей.
Его рука вытянулась в направлении Шиолы, та подняла бровки.
