– Вы даже могли их купить при желании. Они продаются
везде. Посмотрите у себя в клозете за сливным бачком. Наверняка, кто-то и там
их толкает по демократичной цене.
– …Несколько разных флаконов. Один из них был в виде
улитки.
– Ну и что?
– Раковина из опалового хрусталя, из нее выглядывает
головка слизня, она же – колпачок флакона. Все очень привлекательно.
– Верю вам на слово.
– Второй флакон оказался еще занятнее. Он не просто
стеклянный – темное стекло вправлено в довольно прочную пластмассу серебристого
цвета. Что-то вроде миниатюрной ажурной арки… С какого моста прыгнул в воду
художник? Ронни… Ронни Бэрд…
– Не помню точно. Кажется, мост Аустерлиц.
– Черт… Ну конечно. Я прямо вижу их перед собой… Это не
арка. Не совсем арка. Это арочный пролет моста. Похожий на настоящий, только
гораздо меньшего масштаба. А внутрь он поместил флакон. Хитро.
– Вы как-то странно возбудились, Бланшар…
– Ги заказывал флаконы на стекольном заводе Баккара. Их
изготовляли по уже готовым эскизам – он сам разрабатывал дизайн флаконов. Он
разработал дизайн флаконов ко всем своим духам, кроме первых…
– Ну и что?
– Сначала улитка. Я давно над этим думаю… А теперь еще
и мост. Это как-то связано со всеми смертями…
– Если и так, стоит ли нервничать? Все имеет разумное
объяснение. Даже если предположить, что вы правы, что это доказывает? Ги видел,
как Руфус вытаскивал изо рта мертвой женщины улиток – почему бы это не
запечатлеть? Почему бы не запечатлеть пролет моста, с которого сорвался вниз
его приятель?
– Вы же говорили – они едва знакомы.
– Но Ронни сделал для Ги кое-какую работу.
– Почему он стал так популярен?
– Ронни?
– Ги Кутарба. Я пытался разобраться…
– Не проще ли поговорить об этом с ним самим?
– Кто выпускает эту чертову парфюмерию?
– Не проще ли поговорить об этом со специалистами? Могу
подкинуть вам пару нужных адресов…
– Я хочу поговорить с вами. Вы ведь давно вертитесь в
этих кругах…
– Все ведущие дизайнеры выпускают духи. У каждого
мало-мальски раскрученного модного дома есть несколько побочных производств.
Обувь, аксессуары, парфюмерия… Имена выгодно продавать…
– И все?
– Отдельные знаменитые безумцы иногда ввязываются в
подобную историю… Из тех, кто легко может заставить стотысячную толпу идиотов
одновременно снять носок с правой ноги.
– «Сават и Мустаки» относится к таким раскрученным
модным домам?
– «Сават и Мустаки» имеет свою собственную клиентуру…
«Не забывайте свои вещи в вагоне элегантности» – этот лозунг придумала
Мари-Кристин, и кое-кому он пришелся по душе. Был и другой – «Ретро в дождливый
вечер».
– И что это означает?
– Если отбросить никому не нужные метафоры – возврат к
классике моды с незначительными вариациями.
– Какими именно?
– Ну, к примеру, вариации на тему: «Какой должна быть
герл-фрэнд у шляпы Хамфри Богарта»…
– Какой?
Это просто пример, Бланшар. Я хотел сказать, что
Мари-Кристин достаточно традиционна. Принципиально новые силуэты и модные
провокации не являются ее сильной стороной.
– То есть звезд с неба она не хватает?
– Можно сказать и так. «Сават и Мустаки» – середнячок,
хотя и элегантный.
– Ясно. У них ведь были трудности…
– Трудности – это еще мягко сказано. В последние
несколько лет они подрастеряли клиентов. Классика – вещь полезная, но людям
просто необходимо двигаться вперед.
– У них были трудности, а знаменитых безумцев не было,
так?
–Да.
– Тогда как Ги удалось стать таким популярным? Как ему
удалось завоевать рынок?
– Послушайте, Бланшар, вы действительно работаете в
полиции?
– Вам еще раз показать удостоверение?.. Я действительно
работаю в полиции.
– А ведете себя как нечесаный социолог. Как начинающий
специалист по маркетингу из глубинки.
– Я хочу разобраться.
– В чем?
– В этом проклятом русском. В этом Ги Кутарба. Он мне
как кость поперек горла.
– Разве он в чем-то обвиняется? Впервые об этом слышу.
– Он всегда оказывается неподалеку от места, где
подванивает смертью.
– Мы все там иногда оказываемся, ну и что?
– Но он оказывается там с завидной периодичностью.
– Вы наскребли какие-то улики?
– Я наскреб кое-какие умозаключения.
– Умозаключения уже рассматриваются в суде в качестве
улик? Не думал, что правосудие продвинулось так далеко.
– Как ему удалось завоевать рынок?
– Не знаю. Возможно, Мари-Кристин рискнула остатками
капиталов «Сават и Мустаки». Вложилась в раскрутку.
– Разве она распоряжалась средствами?
– Средствами распоряжался Азиз Мустаки, насколько я
знаю. Мари-Кристин могла убедить его в перспективности идей Ги. Она во многом
могла его убедить.
– И этих денег хватило бы?
– Не знаю. Их хватило бы на производство, но на
продвижение товара на рынок… Не знаю. Может быть, они взяли кредит.
– Я наводил справки. Фирма «Сават и Мустаки» не брала
кредитов.
– Значит, Ги просто повезло.
– Ги был знаком с той умершей женщиной. С той, из
которой вы сочинили свою Марианну. С той, на чье мертвое тело он просто
смотрел. Как смотрят в окно.
– Надо же… Никогда бы не подумал.
– Вы считаете это нормальным?
– Я не знаю.
– Проще молчать и пить вино по понедельникам, да?
– Не давите на меня, Бланшар. У Ги могли быть причины,
чтобы не афишировать свое знакомство…
– Какие? Ведь это же не я там стоял рядом с ним. В
морге. Не я – фараон. Рядом с ним стояли вы – художник. Свободный от такого
предрассудка, как нравственность. Воспевающий безнравственность.
– Ничего я не воспеваю…
– А предложить продать улиток, вынутых из трахеи
человека, которого ты хорошо знал? Разве это не шикарный ход? Он ведь не мог
вам не понравиться?
– Он мне понравился. Но я не знал, что Ги был знаком с
той женщиной.
– А если бы знали?!
– Не орите на меня…
– Эти ваши слова… «Мне было интересно, что скажет Ги.
Мне было особенно интересно, что скажет Ги…» Что они означают?
