Счастье, что стрижи не похожи на крапивников.
– Поначалу полиция думала, что Эрве пал жертвой разбушевавшихся
студентов. Но дверь была закрыта изнутри, никаких следов взлома, ничего не
украдено, полки в идеальном порядке. Дело оказалось в аллергии на дневной свет.
Эрве попал под лучи, кожа пошла волдырями и струпьями и в конце концов лопнула.
Возможно, он умер от болевого шока. Это был несчастный случай.
– Несчастный случай, Линн, – я снова провожу
большим пальцем по губам. – Несчастный случай, вы не виноваты.
– Врачи тоже посчитали это несчастным случаем. И с тех
пор я им не верю. Если бы мы вернулись дня на два раньше… Или хотя бы надень…
– Вы не виноваты.
– Я не виновата, – Линн упорно избегает моего
взгляда. – Виноваты книги. Из-за них он и погиб. Может быть, только из-за
одной.
– «Ars Moriendi»? «Искусство умирания», да?
Вопрос (я вложил в него всю страсть, на которую только был
способен) не производит на Линн никакого впечатления.
– Я не знаю, – просто говорит она. – Эрве
ведь читал не все книги. За некоторыми он просто подглядывал. Как за девочками
в школьной раздевалке. За некоторыми он подглядывал, некоторые обворовывал,
вытягивал из них по фразе. Я не осуждаю его – он хотел быть писателем.
Возможно, он и стал бы им, если бы не погиб.
– Это было «Искусство умирания»? – Беспомощность
Линн заставляет меня идти напролом. – Ведь так же, Линн?
– Я не знаю. Прежде я никогда не видела этой книги
здесь. Я увидела ее, когда Эрве уже увезли в морг. Она лежала на полке новых
поступлений, но без ценника. Эрве не успел определиться с ценой.
– Как она попала в магазин?
– Должно быть, кто-то сдал ее. В мое отсутствие Эрве
неплохо справлялся с делами, будь жив мой покойный дядя – он бы обязательно
сделал его своим компаньоном… Знаете, Кристобаль, Эрве хоронили в открытом
гробу. И день был солнечным.
А как же волдыри и струпья, Линн? Не думаю, чтобы лопнувшей
коже так уж нравился солнечный свет.
– В открытом гробу?
Юноша-гример, к которому попало тело Эрве, оказался просто
кудесником. Жаль, что мы с ним встретились не в самое подходящее время… Эрве
умер, я была увлечена Стрижом… Я даже имени у него не спросила, у этого парня…
Он слегка прихрамывал, как Байрон, и очень этого стеснялся. Он слегка
прихрамывал, и эта седая прядь в черных волосах… Жаль, что мы с ним встретились
не в самое подходящее время…
– Не в самое подходящее?
– Не в самое подходящее для любви… – Линн до сих пор
слегка покусывает себя за пальцы из-за несостоявшегося тридцать лет назад
романа, это видно. – Я хоронила близкого человека, рядом со мной был еще
один мужчина… Он мог подумать, что я какая-нибудь шлюха… Нимфоманка. Ведь так
же, Кристобаль?
– Вы совершенно правы, Линн.
Линн разочарована, она ожидала от меня совершенно другого
ответа.
– Такое яркое солнце… И я так плакала на похоронах…
Если бы не Стриж, я бы бросилась за Эрве в могилу, я ведь впервые увидела его
при дневном свете. Он был так красив… Я подумала тогда – вот тот единственный,
кого я могла полюбить на всю жизнь… Я взяла его очки на память. Круглые, правое
стекло с трещиной. Очки, правда, потом пропали…
– А книга? «Искусство умирания»?
– Стриж посоветовал избавиться от нее, – Линн не
очень-то хочется вспоминать ни о книге, ни о Стриже.
– Почему?
– Он сделал то, на что никогда бы не решилась я сама.
Он пролистал ее.
– И?
– Никакого особого впечатления на Стрижа она не
произвела. Он не читал книг, и это лучшее, что в нем было…
Жаль, что я ничего не знаю о стрижах, кроме того, что крылья
у них длиннее, чем у всех остальных птиц. Кажется, и насекомых они ловят на
лету, почти как страховые агенты, наскоро сующие себе в рот бутерброды и кофе с
неразмешанным сахаром. Наскоро трахающие подружек в лифте, в купе поезда, в
квартирах друзей. Основательность приходит позже, годам к тридцати пяти, когда
крылья заметно тяжелеют. И ловить насекомых на лету становится все труднее. Но
это с лихвой компенсируется должностью директора страхового агентства.
Je m'ennuie a mourir.
Скука жуткая, уж лучше бы Линн бросилась в могилу за Эрве.
– …И вы избавились от книги, Линн?
– Я хотела подарить ее тому юноше-гримеру, он ведь
совершил чудо. Он позволил мне заглянуть в лицо моей любви. Напоследок. Я сказала
об этом Стрижу.
– А он?
– Эта идея не очень-то вдохновила его. У нас были
близкие отношения, не забывайте. И Стриж оказался ревнив. Он не позволил мне
встретиться с гримером, нечего, мол, впечатлительным молодым девушкам шляться
по моргам.
– Значит, гример остался без подарка?..
Странно, но связь Линн с тупорылым страховым агентом
задевает меня. Объяснить причину раздражения я не в состоянии даже себе, в
конце концов, какое мне дело до событий, произошедших много лет назад, какое
мне дело до самой Линн, я вижу ее второй раз в жизни. А всех ее хахалей – и
покойных, и живых – и вовсе никогда не видел. Я не видел их никогда, но самым
удивительным образом они поселились во мне, расползлись по самым мелким
капиллярам, и теперь с жестокой методичностью выжирают плоть изнутри; и теперь
с завидным постоянством сталкиваются, задевая друг друга витыми улиточными
раковинами.
Крэк.
Крэк, крэк, крэк. Я явственно слышу хруст.
– …Значит, гример остался без подарка?
– Почему вы кричите, Кристобаль? – Линн
укоризненно смотрит на меня.
– Простите…
– Стриж отнес ее чудному юноше сам. Сказал – пусть
будет так, как ты хочешь. Он не хотел, чтобы мы больше встречались. Он оказался
ревнив.
– И вы больше не встречались?
– Нет. Это был порыв, понимаете. Мгновенно возникшая
симпатия, которая ни во что потом не вылилась. Впечатлительным молодым девушкам
нечего шляться по моргам, тут Стриж оказался прав. И потом… Гример хромал. А
романтическая хромота может увлечь лишь ненадолго. И он наверняка бы постоянно
рассказывал о своих покойниках за завтраком. Нет, я бы этого не вынесла…
Ах ты, сука. Сейчас. Сейчас я ущучу тебя. Наступлю на лживый
псевдобукинистический хвост, которым ты столько вертела перед разными
сомнительными типами.
– Но если ваш страховой агент отнес книгу в подарок,
как же она снова оказалась у вас?
– Это все испанец. Он появился спустя несколько лет. Я
была свободна, я только что рассталась со своим джазменом…
– Который впоследствии стал министром сельского
хозяйства?
– Да. Я только что рассталась с ним…
