– И сквозь брусчатку пробивается трава. Все эти
прелести я тоже видел. Вернемся к букинистическому. Мсье Кутарба купил его
больше года назад, как вы утверждаете, под парфюмерный магазин…
– Ничего такого я не утверждал. Я просто высказал
предположение.
– Неважно. Так вот, я был там. Ничего не
отремонтировано, разор и запустение, если так можно выразиться. Вот вы,
специалист, объясните мне – зачем покупать коммерческую недвижимость только для
того, чтобы купить?
– Откуда же мне знать? Поговорите об этом с самим мсье
Кутарба. в конце концов, это его собственность. Я всего лишь агент. Посредник.
– Сделка с домом на улице Музайя произошла позже?
– Э-э… Много позже.
– И все это время – я имею в виду время до приобретения
дома на Музайя – он так ничего и не сделал с букинистическим. По-прежнему
снимал квартирку на рю де ла Гранж. Странно, не правда ли?
– Причуды клиентов меня не касаются.
– Какую сумму мсье Кутарба вложил в покупку
букинистического?
– Это конфиденциальная информация. Я не могу
предоставить ее даже вам. Без соответствующей санкции, разумеется. Он что,
обвиняется в неуплате налогов?
Он ни в чем не обвиняется. Во всяком случае – пока. Что вы
знаете о бывших владельцах букинистического?
– Немного.
– Это, я надеюсь, не конфиденциальная информация?
– Нет. Букинистический просуществовал больше пятидесяти
лет. Л до этого там располагалась… кажется, лавка колониальных товаров. Специи,
пряности, табак, чай… Хозяин лавки был осужден за коллаборационизм в сороковых.
Типичная для того времени история.
– Хотелось бы ее услышать.
– Не ручаюсь за достоверность, но в самом конце Второй
мировой там была уничтожена целая группа Сопротивления. Хозяин лавки донес о
пятерке маки нацистам, уж не знаю, из каких соображений. После того, как его
осудили, помещение некоторое время пустовало.
– А потом туда въехал букинистический.
– Да.
– Что же случилось с прежним хозяином?
– Не знаю. В Париж он не вернулся. Уже в шестидесятых
он попытался предъявить права на магазин, даже заслал сюда дочь, но успехом это
мероприятие не увенчалось.
– Новые владельцы оказались с зубами?
– Коллаборационистов недолюбливали и в шестидесятых.
– А зубастые владельцы? Книжные черви… Расскажите-ка
мне о них.
– О них вообще мало что известно. Поначалу – довольно
долгое время – букинистическим заправлял бывший экспедитор из Нанси, по отзывам
– милейший человек. Впоследствии он погиб.
– Убийство?
– Несчастный случай. Катастрофа в Швейцарских Альпах,
машина, в которой он находился, рухнула в пропасть.
– И магазин остался сиротой?
– Нет, конечно же… У экспедитора из Нанси оказались
наследники, правда – непрямые. Но о них совсем ничего не известно…
– Неизвестно или вы чего-то недоговариваете?
– Если я чего-то и недоговариваю… То это касается
самого магазина. Но строго между нами, мсье Бланшар.
– Можете на меня положиться.
– Этот магазин – не самое веселое место. С ним было
связано несколько смертей, не всегда уместных.
– Что вы имеете в виду?
– Насильственных. Ходили такие слухи. Правда, всего
лишь слухи, не более…
– И где же они ходили?
– У нас, в профессиональной среде. Агенты не особенно
жалуют дома с червоточинкой. Этим букинистическим занималось несколько человек,
но лишь мне удалось продать его. И то – только потому, что сам клиент выразил
желание заполучить эти несчастные двести квадратных метров.
– Клиент – это Ги Кутарба?
– Да. Он был очень заинтересован в приобретении
букинистического. Я бы даже сказал – он был одержим им.
– Он знал о магазине что-то такое, чего не знаете вы?
– Я этого не утверждаю. Единственное, чем Ги поделился
со мной, – это воспоминанием о первом посещении букинистического. Когда
тот еще был букинистическим.
– Растрескавшаяся плитка на полу, живо напомнившая
детство?
– Что-то вроде того.
– А вы говорили, что на сентиментального идиота Ги
Кутарба похож не был.
– В подробности я не вдавался. Он хотел купить магазин
и предложил хорошие комиссионные.
– И вы, конечно же, ничего не сказали ему о туманном
прошлом магазина? И о нескольких неуместных, как вы выразились, смертях.
– Вы должны понять меня, мсье Бланшар… Комиссионные
были уж больно заманчивыми.
– Я понимаю.
– И вот еще что… Даже если бы я сообщил Ги, что
букинистический – не что иное, как штаб-квартира Сатаны, – даже это не
остановило бы его. Ги – человек с воображением, а если уж человеку с
воображением что-нибудь втемяшится в голову…
– Вы говорите о нем так, мсье Перссон… Как будто знаете
его не только как клиента.
– Нет-нет… У нас были сугубо деловые отношения. Конечно,
я был в курсе, что он блестящий начинающий парфюмер. И моя жена без ума от его
духов… Но разве это повод для сокращения дистанции?
– Вы назвали его… м-м… экстравагантным.
– Разве?
– Назвали.
– Возможно. Мне так показалось.
– С чего бы это вам так показалось?
– Не знаю. Просто показалось и все. Все эти его
рассказы о запахах…
– И когда только он успел рассказать вам о запахах?
– О, это забавная история! Мы с Ги застряли в лифте…
– В лифте? Каком лифте?
Мы поднимались в головной офис нашей фирмы… Чтобы составить
одно из дополнительных соглашений к договору – и застряли в лифте, между
четвертым и пятым этажами. И промаялись в кабине что-то около двух часов.
– Вы целых два часа провели в лифте и никто не пришел к
вам на помощь?
– Был вечер, к тому же наша сборная играла с ботами…
– Это все объясняет.
– Вы футбольный болельщик?
– Нет. Предпочитаю шахматы.
– Странно…
– Что – странно? Связка «полицейский – шахматы»?
– Что вы… Я к тому, что тоже предпочитаю шахматы.
– Вернемся к лифту.
– Да-да, конечно… Ги оказался приятным собеседником.
– И о чем же вы беседовали?
– О чем могут беседовать два практически незнакомых
человека, оказавшиеся в клетке между этажами?
