Я досадливо поморщился и спросил:
– Вот как? А что же ваш хозяин сам не пожаловал?
– При личной встрече спросите.
– Спрошу. Непременно спрошу, – усмехнулся я, прислушиваясь к колебаниям заполонившей особняк скверны. Уловил некую неправильность и выстрелил наугад: – В эти тела вас вселил Жнец? Или уже новый хозяин озаботился?
– Ларец. Ребенок, – услышал в ответ.
На одутловатом лице не отразилось ни тени эмоций, но вопрос, без всякого сомнения, попал точно в цель.
– Вам известно, кто такой Раймонд Фуко? – задал другой вопрос.
– Не заговаривай нам зубы! – нахмурился круглолицый. – Где ларец и ребенок?
– Выходит, не знаете, – усмехнулся я и разом выплеснул вовне остатки хранившейся в душе скверны.
«Скверна может размыть границы между реальностью и потусторонним», – писал Раймонд Фуко и был абсолютно прав. Очертания мебели смазались, комната приобрела дополнительную глубину, и я сорвался с места.
За спиной щелкнула тетива арбалета, а резко подавшийся вперед шпик стремительно выбросил навстречу крепко сжатый кулак, но тщетно – меня в гостиной уже не было.
Скверна размыла грань между мирами, и я скользнул в потустороннее. Скользнул – и пронесся над самой Бездной. Враз накатило головокружение, словно вверх тормашками оказался, только вместо звездного неба под ногами была мерцавшая холодными точками бесов Пустота. Как не провалился в нее – не знаю.
Но не провалился и вынырнул уже за спиной круглолицего. С разворота полоснул его по спине ножом, и тонкий изогнутый клинок легко распорол кожаный камзол. Оставившее глубокую рану острие окрасилось кровью, я стряхнул багровые капли, и прямо в воздухе их поглотило возникшее в комнате ничто. Вырвавшиеся из Бездны бесы, подобно стае голодных акул, накинулись на раненого человека, нисколько не смущаясь тем, что душой подранка владеет их собрат.
Круглолицый дико завизжал, а я вновь, уже с разбега, скользнул в потустороннее. Топтавшийся в дверях шпик крутнулся на месте, но не угадал – проскользнув меж рвавшихся из нереальности нечистых, я вынырнул сбоку. Острый клинок зло хватанул по запястью, рассек жилы, скребанул острием по кости, и, прежде чем подручный Высшего сумел перехватить кинжал левой рукой, его закружил хоровод заполонивших комнату призрачных тварей.
Стрелок не растерялся. Он выкинул разряженный арбалет и с ножом в руке бросился в атаку. Я встретил его посреди гостиной, одним стремительным выпадом распорол брюшину, а когда шпик оступился, вогнал бритвенно-острое лезвие в шею. В сторону ударила тугая струя крови, и бесы тотчас накинулись на корчившегося в агонии человека.
Пока нечистые рвали тела, я стремглав выскочил в коридор и обессиленно привалился к стене.
Ух, будто в прорубь нырнул!
Так и колотит всего. Но расслабляться слишком рано – сейчас от разбушевавшейся нереальности ограждала лишь самая обычная стена. Надолго это бесов не задержит.
И потому, вместо того чтобы пуститься в пляс, я вытащил из брошенной на пол сумки потрепанный молитвенник и углубился в чтение псалмов.
В чтение? Да нет – я молился.
Молился истово, всем сердцем веря тем словам, что произносил. И результат не заставил себя долго ждать – скверна полыхнула священным огнем, а перепуганные бесы устремились обратно в родную стихию.
Язва, соединившая реальность и Бездну, понемногу затянулась, но я не останавливался до тех пор, пока до последней крупицы не выжег из себя всю скверну. А когда вопившие от боли нечистые наконец затихли, почувствовал нешуточное облегчение.
Как все же хорошо – опять стать самым обычным человеком.
Жаль, ненадолго…
И тогда я покинул особняк, чтобы никогда туда больше не возвращаться. А изуродованные тела так и остались валяться на залитом кровью полу. Небольшой привет Виктору Арку. Пусть знает, что его ждет. Скоро увидимся.
Но, хоть и пытался подбодрить себя этой бравадой, на улице вместе с холодным воздухом под одежду забрался липкий туман страха. Нервной дрожью пробежался по спине, породил неуверенность, заставил настороженно озираться по сторонам.
А все ли я сделал правильно? Полностью ли выжег из себя скверну? Не сумеет ли Высший отыскать меня раньше, чем буду к этому готов?
И что делать, если сумеет?
Я подумал об оставленном в хранилище миссии Изгоняющих серебряном ларце и поморщился. Содержимое могло помочь, но не носить же его с собой! Слишком опасно, слишком жутко. Да и Высший тогда просто-напросто ударит с безопасного расстояния. И ударит наверняка, не оставив ни единого шанса уцелеть.
Выругавшись, я остановился на мосту и уставился в стылые темные воды реки. Постоял, заставил себя успокоиться и разжал руку. Окровавленный нож, тихо булькнув, исчез в глубине, а я развернулся и зашагал в обратном направлении. Туда, где к только-только начавшему светлеть небу тянулся строгий силуэт колокольни главного молельного дома Ольнаса.
Успел как раз к заутрене. Службу проводил самолично преподобный Астус, но я не стал лезть ему на глаза и, опустившись на колени, попытался выбросить из головы посторонние мысли. Мерцание лампад, аромат ладана и разогретого воска, хоровое пение…
Постепенно начало накатывать благостное оцепенение, но не успел я еще толком в него погрузиться, как крутившиеся в голове карты сложились в новый расклад. И праведной отрешенности пришел конец.
Досадно.
Тяжело вздохнув, я поднялся с колен и нацепил на палец серебряный перстень официала ордена Изгоняющих. К имеющимся на руках убийце и удавке до зарезу требовалось прикупить святого, и прямо сейчас я лицезрел человека, способного в этом помочь.
Угодить мне за это в Бездну…
Пробиться к преподобному Астусу после службы труда не составило. Просто подождал, когда его преподобие начнет общаться с прихожанами, и якобы случайно попался на глаза. Дальше все пошло как по маслу – настоятель просто горел желанием узнать подробности произошедшего в Рауляе и сразу пригласил меня в свои апартаменты.
В сопровождении многочисленных служек мы покинули молельный дом, перешли на территорию монастырской резиденции и уединились в рабочем кабинете настоятеля, обставленном, надо сказать, весьма аскетично.
А вот вино порадовало. Вино оказалось отменным. Уж всяко лучше той кислятины, коей потчевал нас маркиз Витайла.
Какое-то время неспешно беседовали о всяких пустяках, потом я рассказал о розысках лунного танцора и, уже собираясь уходить, затронул интересующую меня тему:
– В своей утренней проповеди вы упомянули какую-то ведьму…
Преподобный будто уксуса хлебнул. Унылую физиономию просто перекосило, но, надо отдать должное, он моментально справился с собой и махнул рукой:
– Да появилась у нас одна особа, дурит головы людям.
