— Правильно, господин ан-Орреант, — печально ответил маг, выливая остатки супа прямо на землю. — Одно из самых главных правил для балансеров состоит в том, чтобы никогда не стрелять повторно, если первый выстрел не удался. Ибо жертва — не человек, у нее нет духа.
Виктор невольно проследил за падающей с высоты третьего этажа жидкостью. Но о супе он не думал.
— Вы хотите сказать, что если балансеры когда-то стреляли в меня и промахнулись, то у меня нет духа? — спросил Антипов. — Я — не человек?
— Снимите ресстр, — внезапно сказал маг, глядя серыми колючими глазами. — Я посмотрю на вас и отвечу на этот вопрос.
Виктор заколебался, но лишь на мгновение. Он вспомнил о неудавшемся ритуале, подумал о софоте и…
— До свидания, господин ун-Обер, — сказал наш герой. — Верю, что во время осады замка ваши грандиозные знания нам понадобятся.
Виктор развернулся и ушел с балкона. Он был в замешательстве.
ГЛАВА 27
Софот важно ходил по комнате, высоко поднимая мягкие черные лапы и плавно опуская их на пол. Сейчас он был очень сильно похож на домашнего кота редкой диковинной породы, каких Виктор видел однажды на выставке кошек. Если не присматриваться к белым глазам, то сходство было почти полным.
Рикста сидел на кровати и зашивал дыру в коричневой куртке, украдкой бросая на софота настороженные взгляды. Слуга уже лицезрел в действии когти этого кота, когда Виктор пытался тренировать зверя, используя полено.
— Он еще вырастет? — тихо спросил Рикста у своего господина, который лежал и о чем-то думал, уставившись в серый потрескавшийся потолок.
В такие минуты слуга никогда не знал, можно ли беспокоить Ролта или нет. Случалось, господин обдумывал один из своих коварных и сложных планов, но иногда лежал просто так, вспоминая о «больших домах и маленьких людях», как он объяснял потом Риксте.
— Что? А… да, вырастет, — ответил Виктор, отвлекаясь от раздумий. Его мысли не требовали глубокого сосредоточения — ведь они касались Ласаны. Этакие мысли-чувства, больше эмоциональные и восторженные, чем рассудочные. Они грели сердце, заставляя его биться сильнее и насыщать кровью голову, что делало эти самые мысли еще объемнее и ярче. — Кеаль сказал, чтобы я больше тренировал софота на чужом страхе. Тогда он станет просто огромным.
Антипов наконец разобрался с загадкой софота. Оказывается, этот зверь вырастал, только если выпустить его сразу после того, как кто-то почувствует страх. Если выпускать до того, ничего не произойдет.
— Господин, вы мне обещали показать какой-то фокус с люком, — произнес Рикста, обрадованный, что не отвлек Ролта от чего-то важного. — Сказали, что когда турнир закончится… А ведь он уже давно закончился!
Виктор медленно повернул голову и посмотрел на слугу. Сначала недоуменно, а потом благосклонно. Он даже не сразу вспомнил, о чем идет речь, а вспомнив кивнул. Антипов настолько был уверен в том, что фокус получится, что даже не стал ничего проверять, предпочитая уделять внимание более важным вещам. И Кеаль, и Арес тоже были согласны с тем, что «фокус» выйдет как надо.
— Да, я помню, что обещал. — Виктор отдал должное терпению юноши, который наверняка крепился, боролся с собой, ожидая, когда же, ну когда… и только сейчас решил сказать об этом. — Что ж, смотри.
Антинов встал с кровати и одним рывком передвинул ее. Потом ногой отшвырнул серо-черный половик, обнажая люк.
— Мне придется лезть туда?! — Рикста даже не стал скрывать ужас.
— Нет, ты останешься здесь, — успокоил его Виктор.
— Тогда вы туда полезете? — удивился слуга. — Вы же сами говорили, что туда ни ногой!
Виктор поморщился. Да, он сгоряча сказал, что «туда больше ни ногой», и явно поторопился. Ему не хотелось оставлять невыясненными несколько вопросов. Один из них: в чем именно заключался подвох, когда Синхай предложил заведомо бессмысленный ритуал. В подвохе Виктор уже не сомневался, но не мог уловить его сути. Зеркала — обычные, жертвенное животное — обычное, нож, пусть и артефактный, но известный Кеалю. Со всех сторон получалось, что это — нечто вроде шутки. Но Синхай — не шутник, кто угодно, а не шутник, в этом Виктор мог поклясться. Антипов дал себе слово, что наберется отваги (а также дополнительных сил) и все-таки нанесет визит Синхаю. Но уже после штурма. Виктор не торопился, однако, как показали дальнейшие события, совершенно напрасно.
— Я никуда не полезу, — ответил он. — Просто выйду из комнаты и отойду подальше. А ты будешь сидеть здесь и наблюдать за люком.
— Я?! Наблюдать?! — Рикста еще больше встревожился, даже вскочил с кровати. — А что случится-то? А? Что случится, господин?!
— Не волнуйся, ничего опасного, — улыбнулся Виктор. — Увидишь. С тобой ничего не произойдет, обещаю.
Рикста постарался взять себя в руки, но это выходило плохо. Наш герой потратил некоторое время на увещевания слуги, прежде чем смог выйти из комнаты. Рикста был храбрым юношей, но его храбрость распространялась исключительно на заурядные вещи. Минисы, они же големы, внушали ему почти непреодолимый ужас.
Виктор оставил донжон и прогулялся вдоль крепостных стен, не выходя за ворота. Начинало вечереть. Солнце наполовину скрылось за зубцами стены, словно мальчишка, который играет в прятки, но выглядывает одним глазом из-за угла, желая знать, что делают остальные играющие. Небольшие белые цветы с могучим названием «дубки» под угасающим солнцем приобрели красноватый оттенок. Антипов как раз проходил мимо одной из клумб с любимыми цветами графини, заметил перемену цвета, и внезапно ему показалось, что красные лепестки — не к добру. Виктор досадливо мотнул головой. Он никогда не был суеверным и решительно гнал пораженческие мысли. Нужно верить в лучшее — тогда оно обязательно настанет, привлеченное этой верой.
Погуляв совсем недолго, Антипов вернулся в каморку. Он взялся на холодную ручку своей двери и потянул, ожидая увидеть удивление Риксты. Виктор умел ценить удивление. Оно бывает разным, но искреннее, внезапное — встречается лишь изредка. Сейчас Антипов рассчитывал столкнуться именно с таким.
— Вы уже вернулись, господин? — Рикста удивился, но не так, как следовало. — Забыли что-то? Сейчас еще пойдете?
Виктор подошел к самому люку и остановился.
— Ты не заметил ничего необычного? — спросил он.
— Нет, — ответил слуга. — Совсем ничего. А что должно было произойти?
— Странно. — Наш герой потрогал люк ногой. — Странно. Ладно, жди еще. Я скоро вернусь.
Он опять вышел. На этот раз Виктор отправился дальше — за крепостную стену, мимо приветливых стражников, скрипящих ворот, туда, где добротная дорога переходила в высокую пахучую траву. Его всегда удивляло, почему трава по вечерам пахнет сильнее, чем днем. Может, это связано с тем, что полевые цветы, не веря в то, что доживут до утра, старались вовсю благоухать, чтобы привлечь пчел, уже собирающихся домой? Последний выброс аромата перед ночным забытьём? Тогда цветы глупы. Они не разбираются в смерти и не умеют отличить ее от сна. Человек же умеет. Жаль, что только поутру.
