Вы – тысячи, сотни тысяч вам подобных хмырей, циников,
ханжей, лжецов, ублюдков, дебилов, шутов, хапуг, блатюков, паразитов и прочих
жуликов, дискредитируете идею, сознательно и бессознательно ненавидя ее, мстя
ей за узурпацию свобод, за подавление инициатив и возможностей.
Мне приходилось заниматься делами крупных советских и партийных
работников, жен руководителей, погрязших в бриллиантовых интересах, сынков
– убийц и насильников, директоров заводов и совхозов. И никто из них, вот
что странно, при наших откровенных разговорах о коррупции, оголтелом
хапужничестве, чудовищных злоупотреблениях властью и служебным положением, ни
разу не заикнулся о СИСТЕМЕ, вне которой, без гарантированной безнаказанности,
они, воэможно, были бы более ответственны, совестливы, не так порочны и лживы.
А ведь все знают, все чуют, все понимают не хуже нас с вами, и уроки могли бы
преподать большинству инакомыслящих по части экономической, насчет морали,
образа жизни, настроений, равенства и братства. Но молчат они, не заикаются,
цинично носят в душе знание. За бессовестность и ложь им выдана уверенность в
счастливом сегодняшнем и беззаботном завтрашнем дне. И они не променяют ее на
освобождение от лжи, ведущей рабов к потопу, потому что на их взгляд потоп
должен быть всегда после них.
Потому что безнаказанно разлагаться, хапать, властвовать,
покупать любые продукты и товары мира по символически-низким ценам, иметь
оплачиваемых народом шоферов, слуг, горничных, врачей, поваров, пилотов,
солдат, охранников, блядей, придворных поэтов, сочинителей речей, строителей
дач и яхт они могут только при этой системе.
Никакой совести, которую понимал… не помно кто… не помню…
как сопротивление Души любым попыткам Дьявола оборвать ее связи с реальностью и
Бытием, я в них не замечаю. Совестливых они называют инакомыслящими и говорят:
где была совесть, там хуй вырос…
Вы вот все время переспрашиваете: как это так – одна
реальность настоящая, а другая советская? Я же вбиваю вам в башку, вбиваю, что,
отчаявшись в попытках тем или иным образом убить совесть, связывающую Душу с
сотворенной Богом реальностью, с Бытием, завидующий Богу Сатана совсем очумел и
решил создать новую реальность, советскую действительность, и уж тогда сами
собой появятся мертвые, бессовестные души, вроде вас, гражданин Гуров. И всех
вас свяжет универсальными связями бездушная система… Называйте ее идеей. Мне
плевать…
Кроме всего прочего, вы мне надоели со своими бездарными
вопросами насчет Дьявола… Почему я называю его то Асмодеем, то Чертилой, то
Сатаной? Это его клички, Я заметил, что урки, подпольщики и Черт любят всякие
псевдонимы и клички. Это – неспроста! И, по-моему, это от тщетных попыток
заполнить новым именем пустоту, образовавшуюся на месте личности, помершей при
растворении в партии или в кодле… Вы вот тоже сменили пару фамилий. Понятьев,
он же Скотников, он же Гуров. Так и по делу вы у меня идете.
Повторите! Не понял!.. В какой партии состоит сам Асмодей?
.. Вы у меня случайно не стебанулись от наших разговоров?.. Это – хорошо… Вы,
как руководитель, привыкли вникать в самую суть всех производственных проблем,
к которым почему-то отнесли и проблему Дьявола… Ни в какой партии, я думаю, он,
скотина, не состоит. Поскольку помнить было бы надо, его задача – погубить
всех, то он и старается, оперируя множествами, образовывая партии… А если сам в
партию вступит, вы что очень здорово заметили, то и перестанет в тот же миг
быть Сатаной, связав себе руки партийной дисциплиной, подчинением какому-нибудь
мудаку, требованиям устава и тоскливо ложью демократического централизма.
А Творец хочет спасти каждого. У него задача просветить и до
того наполнить светом человека, чтобы не захотелось ему вступать в чертову
партию, где он растворится до абсолютной безликости. Где он похоронит в себе
единственную, неповторимую, свободную, благодарную самой малой и в то же время
самой великой благодарностью Творцу и его Жизни за счастье существования,
Личность…
Похоронит личность, повторили вы за мной, и теперь
интересуетесь иронически: желает ли Бог спасти вас лично? Желает! Желает! До
последнего вашего негодяйского вздоха и стука сердца не перестанет желать, да и
потом, по мнению священика Павловского, пребывает в огорчении, но не оставляет
падшую душу до конца времен. Оставить – значило бы дать Дьяволу лишнюю,
бесполезную, как и все остальные, даже самые страшные попытки, попытку доказать
возможность всеобщей, вселенской смерти Бытия. В этом и сказывается, кроме
всего прочего, понимаемое нами совершенно по-человечески, благородство Господа
Бога… Но хочет он, чтобы мучился Сатана.
Да. Вот в эту минуту, гражданин Гуров, сейчас… двенадцать
часов семнадцать минут по московскому времени, Бог желает вас спасти… Не я, не
я, не беспокойтесь. Я не желаю. Он вас желает спасти… Убивали вы лично, своей
рукой Коллективу Львовну Скотникову?.. Ну! Колитесь!..
Вот – сука! Вот – мерзавец и лгун!.. Колитесь, не то лопнет
мое терпение! Я ведь не Господь Бог, в конце концов!.. Убивали? Нет… Алмаз! Вы
у меня – алмаз! Черт с вами. Сволочь… Я пойду погуляю по саду. Не могу сейчас
видеть вашу морду и от голоса хочу освободиться… Тильби, Тильби! Трофим!
Кис-кис! Пошли гулять!..
Да! Не разевайте хлебало! Звери ваши неплохо относятся ко
мне с некоторых пор… И не зовите, не нойте, не пойдут… Выпивку я запретил
Рябову выдавать вам. Нельзя облегчать отчаяние алкоголем. Страдания должны быть
чисты… Цыц!
Глава 48
Ну, что вы ревете, как крокодил, прямо на хрустальном блюде?
Ну, что вы расплакались?
Кончайте реветь! Учтите, от слез хрусталь желтеет и
трескается.
Вы вот что скажите мне: черная и розовая жемчужины достались
по наследству Электре?.. Так. А у меня есть точные сведения о том, что вы
преподнесли ей жемчужины в день свадьбы.
Почему, гражданин Гуров, вы мне лжете? У вас ведь не хватит
духа замолчать и гордо не отвечать на мои вопросы, Не тот вы человек. Вы
вынуждены отвечать еще и потому, что молчание вас ужасает. Так чего же нам
играть в кошки-мышки-пешки по пустякам? Что вы наплели Электре насчет жемчужин?
.. А только из-за них, они ведь бесценны, могли бы вы замочить человека? ..
Опять старые байки о том что убийств нет на вашей совести… А жемчужины вы
просите не увязывать с объективно огорчившей вас смертью Мать все-таки, хоть и
приемная…
Если не хотите очной ставки с прибывающей Электрой
Ивановной, колитесь. Я жду!.. Давно бы так! Скотина!.. Наплели, значит, что они
– единственная фамильная ценность, которую вы спасли от конфискации… Дедушка,
значит, подарил их бабушке в день отмены Александром II крепостного права А что
он ей сказал в интимный момент, не помните?. Я не шучу. Вот в этой папочке
рядом с карандашиком чистейшими исповедями, со свидетельствами высочайшего духи
прекрасного ума, рядом с вашим отречением, делом документами и доносами лежит
донос одного внука на дедушку и бабушку.
Внук родился в нормальной семье. Отец, мать, дед и бабка –
потомственные врачи. Хорошие врачи. Лечили, избавляли, вправляли, облегчали,
принимали роды, закрывали веки.. Мать умерла от чахотки, но, я думаю, от тоски
и горя поразивших ее в семнадцатом и терзавших до двадцатого.. В тридцать пятом
посадили отца. Вернее, не посадили, однажды не выпустили. Он был тюремным
врачом. Хорошим, повторяю, врачом. Зашел в кабинет начальника крупнейшей нашей
тюрьмы, плюнул ему в рожу, потом врезал по уху, потом впал в истерику и
искалечил в знак протеста против избиения и пыток заключенных… Остались в
большой квартире на Арбате внук, дед и бабка. И внук, сделав дырку в стене
регулярно подслушивал, что говорит дедушка в интимньн моменты бабушке. Интимный
момент – это выражение внука часто встречающееся в доносе.
