Нет! Отвергаю! Не примирюсь с таким несправедливым разладом
зависимости от смерти одних и вечным функционированием в циклах существований
других! Плевал я не то, что по вашим словам, я тоже по-своему бессмертен. Я
претендую на то, чтобы быть бессмертным не по-своему, а по-ихнему! Да-с!! И
ничего не желаю слышать о преемственности, культурном прогрессе, вкладе в
сокровищницу и тон далее. Деньги – вперед! Время – на бочку! Не то добьюся я
освобожденья своею собственной рукой! Вытащу загвоздку, со всеми пущай
потрохами, но вытащу!..
А вы, говорю, мадам, если истинное чувство имеете, то
извольте се мною
– осенним горьким денечком… в могилу, чтобы уж не
расставаться. Не надо мне вашего присутствия снисходительного лишь на третий
день, девятый и сороковой. Логично?
– Тяжелый и говнистый у тебя характер, кочегар. Та
знаешь, что такое характер? – спросил я. Раэум этого не ведал. – Это
– форма и качество твоих отношений с Душой Крепка твоя связь с ней, доверяешь
ты ее мудрым наставлениям – и легко тебе в мире мириться, прощать, переносить
неудачи, а то и вовсе не замолчать их вечного присутствия; исцеляться,
соотносить вечное с временным и тленные, радоваться малому, любить мгновение,
не спешить, не гневаться, не судить, не уходить от реальности и не делать много
чего другого. Но стоит тебе возмутиться, изобретя для возмущения повод, как
сразу портится твое жизненастроение, прет из тебя упрямство, капризность,
упреки, привередливость, дутая гордость, ненасытность, зависть, и все больше
подчиняет тебя одна страсть – игра!
– Это – да, – согласился Разум.
– Ты страстно веришь, что и искусственно созданной
твоим воображением игровой ситуации, как и в той, в которую ты попал случайно
или же она была навязана тебе, может быть промоделирована вся жизнь. Отпав от нее
и от ее непостижимых законов, ты и подпитывая и пожирая сам себя, пытаешься.
своими силами познать в игре законы и механику случая, овлареть ими, построить
с их помощью Царство . Божие на земле и посрамить таким образом Творца,
создавшего, как тебе кажется, невыносимые условия для человеческого
существования.
– В общем, все приблизительно так и обстоит, –
сказал Разум.
– Почему «приблизительно»? – переспросил я, отнюдь
не оттого, что претендовал на окончательность своих суждений.
– Да потому что, говоря откровенно, меня увлекает ее
цель игры, а сама игра. Не все ли равно, как она называется и на что играют?
Железка, очко, шахматы, покер… Рублем больше, рублем меньше… Вон – самый
враждебный мне писатель Достоевский: тоже вовсю играл… Случайность, сучка такая,
она многим покоя не дает! Разве не поэзия – вечная погоня за ее капризным
хвостом?
– Поэзия – это когда летит за ней на Пегасе Пушкин, а
не ты, возмущающийся в Совнаркоме, что по теории уже всем какать пора, а на
практике мы еще даже не жрали. Подводит тебя теория, правильность которой
гипотетична, а плата за проверку ее правильности ужасает уже сегорня.
Я имею в виду твое участие в игре «коммунизм – светлое
будущее всего человечества». Это – тот крайний случай, когда считаешь
возможным, втянув в бой миллионы человеческих пешек и колоссальные ресурсы,
избрать тактику бесконечных жертв. Некорректность игры оправдывается (это ты
внушаешь и себе и пешкам под аплорисменты зарубежных болельщиков, жаждущих
острых зрелищ) все тою же целью – эффектной концовкой всемирно-исторического
экспериментального игрища, построением коммунизма. А как его построить в одной
отдельно взятой стране при все более обнажающихся глобальных взаимосвязях и
взаимозависимостях человечества во всех областях жизни – неизвестно. Пожалуй,
одному Хабибулину – служителю туалета в ресторации «Ермак» – известен секретный
хор, ведущий тебя к выигрышу. Хабибулин утверждает, что пока люди не перестанут
гарить под себя хотя бы в сортирах – не видать им, как своих ушей, не
только коммунизма, но и чистоты и порядка.
– Верно! Насчет одной страны хреновина какая-то
получится. Вот если бы дали мне провести всемирный сеанс игры на всех досках, я
бы еще поглядел, Фрол Власыч, где бы мы сейчас с вами беседовали! –
вскипел Разум.
– Не говнись, кочегар, – сказал я. – Подумай
лучше о Душе. Разве жизнь без нее – жизнь?
– Что о ней думать? Я, может, и знать не желаю, где эта
дама! О-о!
Мы ведь не ведаем, что такое одиночество!.. Зато я ведаю! Не
знаю, яде и с кем, но уверен, что она где-то и с кем-то!
– Хватит трепаться, кочегар! – строго сказал
я. – Душа тебя не покидала. Ты думаешь, это ты смеешься, когда ты
смеешься? Нет! Это вы оба смеетесь, ты и она! Только не пытайся искусственно
расхохотаться. Ты иди, ополоснись под водокачкой, опохмелись водицей и сразу
тебе смешно станет. Может, горько, но смешно. Иди! Она тебя уже ведет за руку!
Если бы не моя врожденная сдержанность, я сотрясся бы от
рыданий: чистый свет доверия мгновенно смыл безликость со всего облика моего
кочегара, а лицо его было лицом юнца, ищущего от полноты жизни повода для смеха
и удивления.
Он легко крутанул колесо задвижки водокачки, которая
захохотала, как от щекотки, и на него упал живой водопад. Упал, и облитое
существом воры, как в коконе, проовеченном солнцем, затрепетало другое живое
существо, вымывая из уголков глаз вьевшуюся чернь угольной пыли, и вот уже в
нем самом, некогда поразившем меня отсутствием жизни, теперь радовалась и
плескалась Душа, ощутив животворную тяжесть хлынувшей на нее, подобно воде, плоти
человека. Смех воды сливался с его смехом, и вот он стал наг, ибо смыло с него
лишние его одежды и унесло вместе с потоком.
– Машинист, ты вернул меня к жизни! – высунувшись
из водопада, весело крикнул тот, кого я уже не мол назвать Разумом. – Я
благодарен тебе от души!
– Не благодари, но живи, – сказал я и удивленно
задумался: он так напоминал мне меня самого, как если бы я гляделся в
зеркальную воду колодца. Воистину: живое подобно живому… Но вдруг по воде пошли
круги…
В добавление к сказанному прошу поставить на вид работникам
желдормилиции и носильщику Ежову, нарушившиь образ остановки, разлучившим меня
с паровозом и приславшим вместо него телегу по месту моей службы… Не
сочувствовал, ибо понимал ложность восторгов. Попутчиком не был. Пятилетки
считаю прогрессивным дьявольским способом паковать мгновения для истребления
времени жизни трудящихся Партию представляю как железнодорожный состав вагонов
разного класса. Не желаю нестись без остановок и неведомо куда ни в салоне, ни
в общем телятнике.
К сему, предупрежденный об ответственности за дачу ложных
показаний, Фрол Власыч Гусев, покровитель людей и животных, живущий с Душой в
законном и счастливом браке и всецело находящийся в здравом уме.
Глава 60
Ну, как вам сочинение, гражданин Гуров? Прослушали с
любопытством, как образец творчества этого ненормального человека. Другой
реакции я от вас и не ожидал. Но вы ни капли не ожили?.. А я слегка опять ожил…
