Обнажив на всякий случай меч, Шеньшун раздвинул толстый полог из длинных ивовых ветвей, закрывающих вход в стойло, заглянул внутрь, вскинул руку, давая приказ летучим ящерам отступить. Здесь всегда следовало быть настороже: драконы быстро уставали, теряли силы и постоянно пребывали в полуголодном состоянии, норовя схватить и проглотить все, что шевелится. Скотники, ухаживающие за ними, исчезали постоянно, им не помогали ни опыт, ни длинные острые ассегаи из прочного красного дерева, ни хорошее отношение подопечных. Чуть только зазеваешься, чуть только дракон ощутит в желудке чрезмерную пустоту, как сразу — щелк челюстями, и нет смертного. В пасть взрослого ящера человек с легкостью проскакивал целиком.
Нуар, в отличие от простых смертных, умел повелевать всем живым вокруг не хуже бога — но и стражи, невовремя отвлекшись, запросто попадали драконам в желудки.
Сегодня Шеньшуну повезло: ящеры столпились у дальней стены и не успели заметить его первыми. Спрятав меч, нуар выбрал взглядом пару самых крупных, вслух приказал:
— Идите сюда!
Повинуясь его воле, два дракона со сложенными на боках кожистыми крыльями на четвереньках выбрались за полог и тут же торопливо защелкали челюстями, выхватывая из воды зазевавшихся крокодилов. Шеньшун не мешал — пусть подкрепятся перед полетом. Мясистые неповоротливые твари для того и разводились, чтобы ящерам в любой час было чем подкрепиться.
Вслед за драконами из-за полога выскочил молодой скотник, держа наготове ассегай — но, увидев нуара, тут же успокоился и отступил назад.
Ящеры, только что активно щелкавшие челюстями, вдруг замерли, будто окаменели, опустили головы к воде и растопырились, расставив шире ноги и крылья, — верный признак того, что оказались под властью бога. Прямо из воды на шею одного из них стал медленно заползать повелитель: коричневый, с черными продолговатыми пятнами, с глянцевыми круглыми глазами, полуприкрытыми подвижной матовой пленочкой; крупная чешуйчатая голова чуть приплюснута сверху и спереди и разделена вдоль надвое тонкой красной полоской. В длину, от головы до кончика хвоста, бог почти вчетверо превышал рост Шеньшуна, тело его имело толщину упитанного взрослого мужчины, а пах он горячим песком и свежей сосновой смолой, капнувшей на влажную прелую хвою. Из пасти то и дело выскальзывал черный раздвоенный язык, словно пробуя воздух на вкус.
Вот повелитель занял свое место, дважды обернувшись вокруг шеи ящера и вытянув остальное тело вдоль его спины, Шеньшун мигом махнул на холку другого, и драконы, тут же начав разбег, сперва ринулись к воде, потом, с силой оттолкнувшись, уже в прыжке широко раскинули крылья и заскользили над самой рекой. Ящер нуара распахнул пасть, опустил нижнюю челюсть, вспарывая поверхность заводи, ловко выхватил из глубины зазевавшегося крокодильчика, проглотил и тяжелыми медленными взмахами начал набирать высоту. В лицо Шеньшуна брызнули мелкие холодные капли, но не успел он возмутиться, как его крылатый зверь, вслед за драконом повелителя, взмыл ввысь, проскочил над самыми макушками сосен и повернул к лысой горе, на которой не росло ничего, кроме жухлой травы. Здесь ветер подбросил ящеров вверх на добрую сотню шагов, после чего они отвернули к черному пустырю, оставшемуся от прошлогоднего пала, закружились под перистыми облаками, растопырив кожистые перепонки в стороны, насколько хватало длины передних лап. Крылья были огромными, полста шагов от кончика до кончика, и без труда удерживали на себе даже сытых драконов вместе с тяжелыми наездниками.
[1]
Круг за кругом драконы поднимались все выше, чуть ли не к самым облакам. На миг Шеньшун уловил одобрительную мысль бога — тот был доволен, что новый страж, в отличие от многих других, не боится высоты, — и тут же крылатые ящеры один за другим повернули к сереющим у горизонта скалам.
Из-под небес гнездовье бога сделалось совершенно неприметным. Зеленая лиственная крыша затерялась среди окружающего леса, ведущие к нему тропы и дороги скрылись под кронами вековых деревьев, пляж возле дома оказался ничем не отличим от других, и только протяженная, чуть изогнутая, широкая речная заводь давала ориентир к родному дому.
Повелитель, мчась впереди, правил дракона к серым дымкам, поднимающимся между лесистыми холмами. Разгоняясь, он снизился почти до самых вершин, промелькнув над кострами со стремительностью брошенного камня.
Разумеется, Повелитель Драконов в любой миг и в любом месте мог узнать все, что происходило даже в самом дальнем уголке его угодий, и отдать приказ любому из бесчисленных слуг — однако он предпочитал видеть все лично, а не воспринимать издалека чужими глазами. Здесь, в трех днях пешего пути, по берегам мелкого ручейка, поселились одичавшие смертные. К удивлению бога, что ни год — несколько глупых двуногих сбегали от сытной, безопасной жизни под его властью в окружающие леса и пытались как-то уцелеть во враждебном мире. Большинство из них, разумеется, не переживало первой же зимы, многие — отощавшие, грязные и больные — уже осенью пытались пробраться обратно к своим гнездам, пугая бывших сотоварищей изможденным видом. Казалось бы — одно это должно было отбить у рабов желание соваться в леса. И тем не менее, что ни весна — находились очередные беглецы.
Повелитель Драконов не пытался вернуть одичавших рабов. Больше того, он приказал скармливать вернувшихся двуногих ящерам. Бог очень опасался, что слабые умом беглецы испортят ему породу смертных, и слуги начнут глупеть. К тому же, у обитателей здешней стоянки иногда обнаруживались забавные находки, которые Дракон потом использовал уже у себя в гнездовье. Так, именно дикари придумали кипятить воду раскаленными камнями или укрывать свою нежную гладкую кожу, с которой невозможно продираться через густые заросли, шкурами съеденных зверьков.
Проблема питания двуногих рукастых слуг, имеющих слабые зубы морского хищника и брюхо травоядного, была общей проблемой для всех богов. На растительной пище смертные быстро стирали зубы до пеньков, и вполне здоровые сильные экземпляры приходили в негодность. Кормить большие стада мясом выходило слишком хлопотно, отказываться же от умной и работящей породы тоже не хотелось. Кипячение еды в чанах оказалось великолепной находкой. Даже самые крепкие зерна, будучи запаренными на ночь, наутро быстро и легко поедались слугами — зубы при этом сохранялись, мяса расходовалось немного. Бог полагал, что теперь срок жизни рабов увеличится вдвое, и примерно на столько же можно будет увеличить их поголовье без трудностей с едой.
Что до шкур — нуары, которым было приказано опробовать штаны и куртки первыми, оказались настолько довольны, что теперь шили себе их сами, без напоминаний хозяина. А примеру стражей богов почти сразу последовали и простые смертные.
Повелитель промчался над стойбищем, развернулся, пронесся снова, потом в третий раз — но ничего интересного на сей раз не заметил, и его ящер начал набирать высоту. Теперь их путь лежал на север — туда, где в расселине между изломанными скалами спряталась влажная, бессточная низина, далеко вокруг распространявшая запах кислятины и гниения. Именно здесь, на Болотной тропе, пробитой от ближнего леса в низину, несколько дней назад бог впервые заметил Шеньшуна и пожелал забрать юного нуара с собой.
