«Барроухельм…» — вспомнились слова умирающего Сканди. Он говорил о далеком городе и об инструментарии Лунаре. Имя врезалось в память как свое собственное. Рука сама нащупала компас за пазухой, и я достал загадочный артефакт. Щелкнул резной крышкой, открывая его. Теплый голубоватый свет озарил мое лицо, и я воровато покосился на Фарри, прикрыв ладонью компас. Мальчик-циркач мирно посапывал.
Зачем ледовым гончим подарок Одноглазого?
Мягкий свет чуть пульсировал, огоньки бежали к стенкам от бирюзовой стрелки, и мне в очередной раз захотелось узнать, что же притягивает ее. Куда она указывает? Не из-за той ли загадочной цели и погибла моя деревня?
Ледоход резко подпрыгнул, двигатели взревели, и от толчка я выронил загадочный компас. Меня бросило в холод. С металлическим звоном артефакт упал на пол, подпрыгнул и отлетел в угол, к конструкциям, загудевшим от маневра судна.
Проклятье! Проклятье! Сердце забилось, словно после долгой пробежки, я соскользнул с ящика и на карачках бросился за предательски сияющим беглецом. Но не успел…
— Что это? — испуганно спросил проснувшийся Фарри.
Я не ответил. Подхватил артефакт с пола и захлопнул крышку. Сияние погасло. Теперь хотя бы не будет видно выражения моего лица, на котором застыл ужас пойманного с поличным воришки.
— Что это, Эд? — требовательно повторил мальчик.
Я силился найти слова и сказать их так, чтобы не показаться подлецом. Но сам факт этого поиска лучше любого судьи определял мою вину.
— Это ведь компас, да? — пошевелился Фарри. — То, что искал тот человек на корабле?
— Ледовая гончая… — поправил я его, а затем меня как прорвало. Я поведал ему о том страшном убийстве в Кассин-Онге, о рассказе шамана Сканди про обряд черного капитана. Об Одноглазом, об Эрни, о приходе Темного Бога. О той женщине-гончей на платформе, у дома моего отца.
Фарри слушал не перебивая, и я чувствовал, что он верит мне и не осуждает.
— Это тот самый компас, о котором говорил старик, да? — спросил он, когда мой рассказ подошел к концу. В темноте не было видно, но я все равно кивнул.
— Дай посмотреть, а? — неожиданно попросил мальчик. Фарри осторожно принял коробочку из моих рук, открыл ее, и голубой свет выдрал его лицо из царящей на палубе тьмы. Его подозрительность, недовольство и задумчивость медленно растворились в поистине детском восторге. Будто с него сковырнули маску суровости, за которой прятался ребенок. С блеском в глазах Фарри изучал волшебную игрушку, любуясь игрой огоньков.
Я осторожно сел рядом.
— Ух ты… — протянул Фарри, а потом резко посерьезнел: — Эльм тебя убьет.
Мы подошли к тому, что так занимало мои мысли. Если здоровяк, внутри которого то и дело бесновались демоны, узнает, что причина его увечья — я, то предсказание мальчика сбудется, можно даже не сомневаться. Страшно представить, что меня ждет в этом случае. Удивительное дело, но гнев Эльма пугал меня больше, чем оставшиеся позади гончие.
— Интересно, куда он показывает, — пробормотал Фарри. Он крутил компас и так и сяк, разве что на зуб его не пробовал. — Дорогая, наверное, вещь!
— В нем что-то есть. Я чувствую, что он важен! Я хочу отнести его в Барроухельм, где бы тот ни был. И найти того человека, о котором говорил Сканди.
Фарри с серьезным видом посмотрел на меня:
— Ледовые гончие действительно существуют, да?
Проклятье, в его душе пылал восторг! Это огорошило меня.
Как можно радоваться таким открытиям?
— И черные капитаны тоже, да? — продолжал Фарри. Огни компаса отражались в его глазах. — Ух ты…
Ледоход опять дернулся.
— Эльму надо сказать, — произнес мальчик. На меня он старался не смотреть. — Это неправильно, если он не будет знать… Но он вспыльчивый.
Я не хотел просить его о молчании. В конце концов они друзья, и у них не должно быть секретов друг от друга. А какой-то деревенский мальчишка вроде меня, оказавшийся с ними на одном борту, не стоит клина в теплых отношениях. Но при мысли о гневе Эльма становилось жутко. Я заерзал.
— Нет, нельзя говорить, — опять покачал головой Фарри. — Совсем нельзя. Как-то раз, в цирке, он сломал руку охраннику за то, что тот подвел его…
— Как подвел?
— Просто подвел. — Он бросил на меня быстрый взгляд. — Подвел, понимаешь?
Некоторое время мы молчали, наблюдая за игрой огоньков. Я думал о том, что значит это злосчастное «подвел», а мой товарищ любовался огнями.
— Мой отец любил рассказывать историю о черном капитане Анхайме, — сказал Фарри, и в нем опять на миг всколыхнулась боль. — О том, как он поднял бунт против Светлого Бога и захватил Ледяную Цитадель, чтобы дотянуться до неба. Как корабли других капитанов собрались вокруг, и они начали стройку гигантской лестницы. Мне так нравилась эта история, особенно та часть, когда приходили Добрые и разрушали его творение, а его самого прогоняли в пустыню. Неужели это правда? Неужели и Добрые и ледовые гончие действительно существуют, Эд?
— Не знаю, — честно признался я. Этой сказки мне слышать не доводилось. О Добрых же, секретном ордене свободных капитанов, я слышал. Сканди ан Лиан, по слухам, был правнуком одного из них. Что, если и его друг, Лунар, из них? Эта мысль не приходила мне в голову.
— Слушай, а тебе попутчик в Барроухельм не нужен? — неожиданно предложил мальчик. — А? Доберемся до Шапки, найдем торговый ледоход, идущий на юг. А? Как тебе? Я много знаю и наверняка пригожусь! Ты только не торопись отказывать. Но… Я вот сижу сейчас, смотрю на эту игрушку. Вспоминаю все то, что видел до этого, где бывал, и хочу, чтобы вот это было настоящим. Только это, понимаешь? Тогда у всего есть смысл, понимаешь? А как мне это, Светлобог, объяснить?
Я не понимал его странных слов, но обрадовался:
— Конечно, нужен, Фарри! Это было бы здорово! Нет, правда!
Фарри широко улыбнулся.
— Мне так надоел цирк, — поделился он и захлопнул крышку компаса.
— А чем ты там занимался?
— Я помогал метателю топоров. В основном стоял у мишени. — Мальчишка передернулся. — Брр. Иногда было так страшно, Эд. Просто ужасный ужас, скажу я тебе!
— Только стоял? И больше ничего? — не поверил я.
— Не-э-э-эт! — возмутился он. — Ты что! Конечно, нет! Гальдес учил меня своему искусству. Я, знаешь, умею неплохо метать ножи, топоры. Но не так, как Гальдес, конечно. Вообще в цирке приходится многому учиться.
— А Эльм?
Я взял протянутый им компас и положил его за пазуху.
— Он охранником у нас служил. Иногда силачей подменял, если те не могли выступать, иногда подставным борцом был. А вообще он не цирковой, — с оттенком забавного превосходства сообщил Фарри.
