— Эй, назад! — увидел его Морренгайм и с угрозой шагнул к здоровяку. Тот неожиданно ловко двинулся навстречу и в два счета вырвал дальнобой из рук опешившего рыбака, перехватил оружие одной рукой и с размаху съездил коренастому сторожу по лицу. Морренгайм без звука свалился на пол.
Эльм, глянув на меня взбешенным взглядом, подошел к двери, откуда просил о помощи Фарри, и грохнул в нее ногой. Выглядел силач не очень хорошо. Под глазами запали темные круги, неровная щетина облепила щеки.
— Открывайте дверь, собачьи ублюдки! — сорвавшимся голосом рявкнул он.
— Эльм! Помоги, Эльм! Пожалуйста! — с еще большим чувством завопил Фарри.
— Ах ты, гаденыш! — взвыл из-за дверей Клаус, и из комнаты послышался стук падения. — Ах ты, тварь какая! Поганый воришка!
Эльм зарычал, отбросил в сторону дальнобой и одним могучим ударом выбил дверь в пыточную. При этом он едва не упал, но ухватился за стену и в следующий миг ринулся внутрь.
Пыточная… Вот какое слово пришло мне в голову от того, что там происходило.
— Что вы тут делаете? — Эккер наконец испугался. До этого мне казалось, будто он не способен на эмоции. — Почему вы не в постели?
— Да он его подельник, док! — противно взвизгнул Клаус. — Правильно Бурген говорит — душегубы они, и след за ними кровавый идет. А Найвэл, старый идиот, поверил двум соплякам!
С этими словами рыбак, набычившись, бросился на Эльма и ударил его головой в грудь. Тот охнул, пошатнулся и, не выдержав напора, повалился на пол. Быстрый Клаус находчиво вцепился в раненую культю силача, и здоровяк взвыл от боли.
Фарри с порванным рукавом забился в угол пыточной, за креслом, и с ужасом смотрел на драку. А я не знал, что мне делать. Я не понимал, что произошло в комнате, пока меня там не было. Это не реакция на шприц, это не страх перед болью. Здесь было нечто другое. Рука, которую прикрывал Фарри, пестрела черными узорами.
Он уже кому-то принадлежал.
Мужчины, зло рыча, боролись на полу, и ослабшему от раны Эльму хорошо доставалось. С каждым мигом его кулак поднимался все медленнее, а натиск Клауса не утихал. Под ударами рыбака лысая голова силача моталась из стороны в сторону, и с каждым мигом взгляд Эльма блуждал все больше.
Эккер, прислонившись к столику, мрачно смотрел на происходящее, переводя взгляд то на Фарри, то на меня.
— Собачий выродок! — шипел Эльм, стараясь выбраться из-под навалившегося на него рыбака. — Собачий…
Он взвыл, так как очередной удар Клауса опять пришелся в раненую культю. На полу появились первые пятна крови.
Я обернулся к столу, и мой взгляд зацепился за тяжелую книгу. Наитие толкнуло меня вперед, и, схватив увесистый том, я бросился к дерущимся и со всего маху опустил фолиант на голову Клауса. Рыбак охнул, растерялся, но после следующего удара потерял сознание.
Эльму этого хватило. Сбросив с себя обмякшее тело, он, шатаясь, встал на ноги и страшным ударом сломал лежащему Клаусу шею.
Наступила тишина. Я, не веря, смотрел на убитого. Пару минут назад он был сильным и страшным противником, а теперь… Теперь он превратился в безжизненную куклу.
— Собачья жизнь! — процедил силач.
— Большая ошибка, — тихо произнес молчавший доселе Эккер. — За вами слишком много крови. А ты, молодой человек, — он посмотрел на меня, — не слишком разборчив в выборе друзей. Мне казалось, ты хороший мальчик…
— Заткнись, — хрипло дыша, оборвал его Эльм. — Ради собачьего счастья твоих близких — закрой свой собачий рот!
— У мальчика на руке знак гильдии воров. Я не знаю, какого города, — продолжал доктор, будто не слыша его. Смотрел он только на меня.
— Я сказал: заткнись! — заорал Эльм.
— И судя по рисунку, он пробыл там довольно длительное время…
Силач резко шагнул в комнату и выволок несопротивляющегося старика в гостиную. Бесцеремонно бросил его на пол, отчего Эккер охнул и закашлялся. Фарри крадучись вышел из пыточной, поправляя разорванный рукав и стараясь не смотреть в мою сторону.
— Любой капитан сдаст вас в любом городе за такие знаки, — откашлялся наконец док. Он совсем не боялся Эльма. — Любой вор сдаст вас в гильдию за то, что знак прерван. Вот кому нужно сводить татуировку, молодой человек. Знак рыбака не так позорен, знаешь ли.
Он опять смотрел на меня.
— И вот какая у вас благодарность за помощь рыбаков. — Эккер скосил взгляд на мертвого Клауса, и губы его презрительно скривились: — Мне не следовало потакать Найвэлу.
Эльм шагнул было к старику, но я крикнул:
— Не надо, Эльм! Он же тебя выходил!
Здоровяк застыл, будто громом пораженный. Фыркнул, но злость уже схлынула прочь.
— Теперь мы повязаны, сопляк, — сказал он мне. — Повязаны на крови.
— Нам надо бежать. — Фарри остановился рядом с Эльмом, все еще стараясь не встречаться со мною взглядом. А мне хотелось посмотреть ему в глаза. Мне вспомнилась наша беседа на борту ледохода путейщиков, вспомнилось, с какой радостью он работал в ледовом карьере.
Как он мог быть вором?!
— Вам лучше убить и меня тоже. Потому что завтра я пойду напрямую к военным. Видимо, они не врали… — трескуче сообщил лежащий на полу старик. Он закрыл глаза и часто дышал, положив руку на сердце. — Неужели я дожил до того дня, когда Найвэл ошибся? Маленькая, а победа, знаете ли.
Он улыбнулся.
— Надо уходить сейчас, — рыкнул Эльм.
— Ты же ранен… — встрял Фарри.
С повязки на левой руке капала кровь.
— Завтра я буду убит, если мы не уйдем сегодня, собачий недоумок! Есть идеи?
Я смотрел на своих спутников как на оборотней. День назад они были простыми людьми, не хуже и не лучше многих. Но теперь один оказался убийцей, а второй вором… Путешествовать с ними дальше?
Но разве у меня есть выбор? Суровый Найвэл сдаст меня Бургену, даже если циркачи сбегут одни. Даже если старик скажет, что я не принимал их стороны.
Вот только тяжелый том лежал, распахнувшись, на полу. И благодаря ему умер Клаус. Во мне крепла свирепая решимость — до Снежной Шапки мы идем вместе, а потом я постараюсь забыть своих попутчиков, как забывают страшный сон.
Тут зашевелился Морренгайм, но Эльм в два шага оказался рядом с ним, и мой крик, слившийся с криком Фарри, не смог остановить силача:
— Не надо, Эльм!
Здоровяк прикончил очнувшегося рыбака уже отработанным ударом ноги. Сплюнул на пол. В комнате пахло кровью, смертью и отчаянием. Странно, но у меня в голове не было ни единой мысли. Все вновь перевернулось. Все опять изменилось.
Машинально я дотронулся рукой до компаса.
— Тяговый ледоход Фадара на пристани. Если заведем и уедем ночью, то, может быть, сможем добраться до Снежной Шапки.
