Факасий мгновенно заткнулся, даже дышать перестал. Ярость и желание убить его медленно угасали, следом за ними на второй план отходило сознание чужака, вытесняемое личностью Селесты. Убивать толстого мерзавца нельзя, слишком многое на него завязано. Он полезен. Пусть поживет еще. Тем более, что напугался он сильно, и пустить информацию в ход не посмеет. Равно как и влезать в дела потусторонних союзников. Надо только закрепить результат, а то типы, подобные Святейшему, обладают очень избирательной памятью — помнят лишь то, что хотят помнить.
— Возможно, ты прав, Факасий — упырица наконец-то опустила веки, освобождая смертного от плена своего взгляда. Нечеловеческая маска постепенно исчезала с ее лица. — Действительно, ты ведь не знаком ни с кем из моих сородичей.
Мужчина судорожно сглотнул, прочищая горло, и активно закивал головой.
— Возможно, вправду стоит вас познакомить?
— Да, госпожа. Я, конечно, не настаиваю, госпожа.
— Рада слышать. Тем более, скоро праздник. Помнишь, какой?
Начавший было приходить в себя бандит побелел, как полотно. О предстоящем празднике он хотел бы забыть, да получалось плохо. Жертвоприношение Повелителю Тьмы, как-никак. В былые времена весной со всего королевства собирались преступники, творившие зла больше прочих людей — детоубийцы, отъявленные маньяки, осквернители алтарей — словом, все те, кого суд приговорил к смертной казни. Из них отбирались тринадцать самых отъявленных подонков. Будущие жертвы в течении месяца подвергались ритуальной пытке, не наносившей физического урона, но превращавшей их в кровожадных безумцев. Затем сошедших с ума людей выпускали на арену, где они голыми руками, впав в ярость, разрывали друг друга на куски. Если кто-то чудом выживал в этой бойне, он объявлялся прощенным и, после курса реабилитации, отпускался на все четыре стороны. В теории отпускался, ибо за последние пятьсот лет уцелевших не было.
Обряд проводился раз в год, в день, когда солнце в первый раз бросало луч на камень в Храме Мрака. Считалось, что Морван собирается уступить власть своему брату и противнику, поэтому подчищает накопившиеся за прошедший оборот планеты «хвосты». Забирает с собой тех, кому на земле делать нечего, чьи грехи уже не искупить.
Для Святейшего намек прозвучал более чем прозрачно:
— Да я же, госпожа… не готов! Слишком велика честь! Лучше уж я так, с друзьями, скромненько…
— Ну, как хочешь, Факасий. А то приходи, если передумаешь. Вот тогда я тебя с сородичами и познакомлю.
— Не смею беспокоить навязчивым присутствием. Да и дела, дела… Охота эта Великая.
— Да, у нас тоже. Так что ты, Факасий, постарайся про моих друзей пореже вспоминать. Всякое дело и всякая вещь имеет свой срок, и ничто не случается, иначе как вовремя. Надо будет, они сами тебя найдут.
Помолчали. Святейший утирал лицо рукавом, позабыв о платке и думая, как поступить с мокрыми штанами. Показываться охране в таком виде малость неудобно. Селеста размышляла, как изменятся их отношения после сегодняшней ночи. Ничего не решив, мысленно махнула рукой. Вряд ли Факасий попытается ее устранить, или доложит властям, остальное неважно. В самом худшем случае и без толстяка можно прожить, тот же Тарраш при правильном подходе поможет не меньше.
— До встречи, Святейший. Еще увидимся.
Ответить Факасий не успел. Темной стремительной тенью, не слушая прощальных слов, упырица выпрыгнула в окно.
После короткого совещания с Медеей идея насчет организации обряда предстала в новом свете. Действительно, почему бы не принести жертву? Фанатикам следовало регулярно подкидывать кости с мясом, и празднество в честь Темного Бога (пусть и в усеченном варианте) должно послужить неплохим подтверждением сакрального главенства упырей. Если правильно организовать, можно и без спецэффектов обойтись.
Изначально роль «агнца на заклание» предназначалась болтливому Мусору, но, по размышлению, от данной кандидатуры пришлось отказаться. Никто бы не поверил, что известный всему городу опустившийся алкаш станет достойным подарком Морвану. Темный Бог ценил личностей сильных, жестоких, тех, кто активно пытался привнести в мир хаос и плевал на любые запреты. Поэтому пришлось искать замену, подключив к делу определения осчастливленных доверием начальства сектантов. В результате психи чуть не передрались между собой за право назвать лучшую кандидатуру.
Пришлось вмешаться Селесте. Она назначила жертвой старого заочного знакомого по имени Осилти, и спорить с ней никто не пожелал. Выбор посчитали безупречным. Этот мужчина раньше руководил бандой отъявленных головорезов, но вовремя успел переметнуться на сторону герцога. Сейчас он, по некоторым сведениям, выполнял поручения графа Молвлара, точнее, служил ему разъездным палачом. Молвлар отвечал за расположенные вне городской черты поселения, большую часть жителей которых составляли крепостные. Бунтовали там часто, и если местные стражники не справлялись, граф посылал Осилти.
Неоспоримым достоинством своего выбора Селеста считала огромное количество врагов, которых нажил бывший разбойник. Убить его желало столько людей, что следствие поневоле запутается в версиях. Правда, в силу упомянутого обстоятельства Осилти ночевал в доме с надежной охраной, но упырица, после предварительного изучения здания, сочла похищение вполне возможным. Особенно если подруга поможет. Плюс — о чем упомянули сразу несколько информаторов — мужчина хранил в доме крупную сумму денег, но расположение тайника и код к нему знал только он один. А в деньгах, в связи с предстоящими тратами, восставшие очень нуждались.
Хастин, хотя и превосходил обычных людей в умении бесшумно передвигаться, все-таки еще не научился скрываться наравне с девушками. Поэтому внутрь Селеста проникла вместе с Медеей, оставив юношу следить за окрестностями дома. Первым препятствием служила тяжелая, массивная дверь, проникнуть на первый этаж иным путем было нельзя. Окна второго этажа по зимнему времени держали закрытыми, на некоторых стояли решетки. Шума старались избегать.
С самого начала упырицы понимали, что живых свидетелей оставлять нельзя. Кто бы ни встретился в доме — хозяева, гости или пленники — убить предстоит всех. Медея осторожно помогла маленькой девушке забраться на карниз, где та, отогнув кусок плохо прибитой фанеры, ужом проскользнула в образовавшуюся щель. Комната оказалась пустой, как они и предполагали. Судя по звукам, внизу бодрствовала охрана, два человека, из соседних помещений доносилось еле различимое дыхание спящих. Сам главарь ночевал в угловой комнате, в ней даже стекла в окнах уцелели, его подручные довольствовались менее комфортабельными условиями. Селеста, медленно ступая, вышла в короткий темный коридор и аккуратно приоткрыла дверь к первой жертве.
Мужчина спал на кровати, сооруженной из слоя похожего на пенопласта материала и прикрытой сверху тюфяком. За то время, что не-мертвая кралась к ложу, он не пошевелился. Медлить убийца не стала, ей давно не требовалось примериваться, чтобы правильно ударить ножом. Единственное, чего она опасалась, это внезапного пробуждения или громкого звука, способного насторожить прочих спящих. Впрочем, ей было не привыкать. Привычно вонзив лезвие в ямку возле шеи, упырица одновременно плотно накрыла ладонью рот стражника, почти сразу вырвала нож и ударила под сердце. Подождала пару мгновений, рассматривая не успевшего дернуться мертвеца и вслушиваясь в темноту, затем тихо двинулась дальше. Запах крови ее не встревожил, она специально кормилась сегодня.
