– А кто оставил дом открытым? –
перебила я Люську. – Эти родственнички что, совсем по фазе сдвинулись?!
– В том-то и дело, что дом оказался не пустой.
Когда я прошла в гостиную, я увидела Сергея, который сидел в кресле-качалке и
пил текилу прямо из горлышка.
– Сергей? Это сын Вадима?! – Я
вытаращила глаза в паническом ужасе.
– Он самый. Тот, про которого ты сказала,
что ты не будешь его воспитывать, а сдашь в детский дом. Когда он меня увидел,
то засмеялся пьяным смехом и сказал, что он уже давно меня ждет.
– А что это он тебя ждал?
– Он подумал, что я приехала за твоими
вещами.
– Вот гад ползучий.
– Короче, он дал мне ровно полчаса на
сборы и сказал: «Чтобы я никогда больше ни о тебе, ни о твоей подруге не
слышал».
– Гаденыш!!!
– Ну я и пошла на второй этаж, якобы
собирать твои вещи. У меня было ровно полчаса. В эти полчаса я порылась в вещах
Вадима. В его рабочем столе я и нашла эту статью.
– А что было потом?
– Когда сынок увидел, что я не взяла
ничего, кроме какой-то газетной вырезки, он был удивлен и взбешен. Он сказал
мне о том, что больше мы никогда не сможем зайти в этот дом. Никогда. Что у
меня был один-единственный шанс для того, чтобы я могла собрать твое так
называемое имущество. Теперь он выкинет все на помойку или разведет костер и
сожжет.
– А ты?
– Я подошла к входной двери, сказала, что
мне, кроме этой газеты, ничего не надо и что все твое имущество в виде белья и
одежды мы с тобой отдаем в пользу убогих и бедных, то есть в пользу
родственников Вадима.
– Молодец! А он?
– Он быстро снял свой супермодный ботинок
и со всей силы швырнул им в меня.
– А ты?
– Я успела увернуться и выскочила из
дома.
Тут меня всю буквально затрясло от возбуждения
и злости.
– Вот сволочь! Какая сволочь! Да кто ему
вообще разрешил зайти в этот дом?! Кто?!
– Тань, я все говорю это к тому, что я
просто видела его глаза…
– И что?
– Таня, если бы ты увидела его глаза в
тот момент, то ты бы от всего отказалась.
– Да плевала я на то, какие у него были
глаза! Плевала!!!
– Таня, он тебя убьет. Понимаешь, этот
человек способен на все. Он ни перед чем не остановится. У него есть цель, и он
достигнет ее любой ценой. Тем более он просто уверен в том, что именно ты убила
его отца. Его никто не сможет переубедить.
– Но ведь с меня официально сняли все
обвинения. Я чиста. Не я хотела убить Вадима, а Вадим хотел убить меня.
– Боюсь, что он в это не поверит. Этот
человек не верит никому, кроме себя.
В этот момент в доме зазвонил телефон, и я
быстро схватила трубку. На том конце провода послышался язвительный женский
голос:
– Ты вернулась в дом, гадина?! Как ты
посмела?
– Простите, с кем имею честь?
– С сестрой того человека, которого ты
убила!
– Вы не имеете права так со мной разговаривать.
С меня сняли все обвинения. Если бы Вадим остался жив, то сейчас бы за решеткой
оказался он, а не я.
– Состоятельный, уважаемый человек хотел
убить нищую шлюху?!! Послушай, сколько ты заплатила ментам, чтобы они
состряпали подобную чушь и выпустили тебя как победительницу?!
– Я никому и ничего не платила!
– Платила, и уж понятно, что не деньгами!
Потому что деньгами расплачиваются только добропорядочные женщины, а такие
шлюхи, как ты, всегда рассчитываются одним местом. Сколько ментов тебе пришлось
через себя пропустить?! Десять? Двадцать?! Тридцать?!! А может, для тебя и это
не предел?! Ты привыкла пропускать через себя целую роту солдат! Ты думаешь,
что теперь ты высоко взлетела и стала богатой вдовой?! Как бы не так, милочка!
Мы все равно засадим тебя за решетку! Уж будь уверена!
Поняв, что моя вежливость совершенно никому не
нужна и что мое терпение лопается как мыльный пузырь, я закрыла глаза и
постаралась выпустить всю отрицательную энергию, которая во мне скопилась,
наружу.
– Послушай, ты, не знаю, как там тебя
зовут, и не хочу знать. Ты больше не напрягай меня своими звонками и угрозами,
все равно они на меня не действуют. Все твои угрозы мне по барабану. Напрягай
своими звонками других родственников. Вы можете смело перемывать мне кости и
костерить меня на чем свет стоит! И знай, что, если кто-то из вашей братии
сунется в мой дом, я буду стрелять без предупреждения. Я не люблю, когда
проходимцы типа тебя и прочих родственничков пытаются завладеть тем, что им
никогда не принадлежало и уже не будет принадлежать. Всего доброго.
Яростно швырнув трубку, я посмотрела на Люську
усталым взглядом и, расстегнув молнию на спортивном костюме, спросила:
– Тебе кофе сварить?
– Сварить. Пошли вместе на кухню.
Как только мы прошли в кухню-столовую, я
подошла к плите и взяла в руки кофейник.
– Тань, кто звонил? – Люська села на
стул, закинула ногу на ногу и уставилась в окно.
– Сестра Вадима. Ты же все слышала.
– Слышала. Тебя эти звонки не пугают?
– Меня?!
– Тебя.
– Меня ничего не пугает. Последи за кофе,
пожалуйста.
– А ты куда?
– Сейчас приду.
Люська встала, подошла к плите и посмотрела на
меня недоверчивым взглядом. Я бросилась на чердак и, вернувшись минут через
двадцать с охотничьим ружьем в руках, торжественно посмотрела на подругу.
Увидев ружье, Люська слегка побледнела, нервно повела бровями и нерешительно
спросила:
– А это что?
– Ружье! – все так же торжественно
ответила я.
– Я вижу, что не автомат Калашникова. А
зачем ты его принесла?
– Для того, чтобы держать оборону.
– От кого?
– От тех, кто попытается зайти на
территорию моей частной собственности.
– Но ведь на сегодняшний день эта частная
собственность еще принадлежит Вадиму. Она на тебя не оформлена. У тебя
всего-навсего завещание, и все. Родственники могут подать в суд и начать его
оспаривать.
