Я немного помолчала и добавила:
– А я бы с твоим Петькой жить не смогла.
Хоть убей, не смогла бы.
– Мне кажется, что на свете вообще нет
мужика, с которым бы ты смогла ужиться.
– Есть такой мужик! Я уверена, что он
есть, только вопрос в том, захочу ли я сама с ним жить… и не будет ли он
занижать мою самооценку и мешать мне любить себя! – Выпалив эту тираду, я
возбужденно захлопала глазами и поняла, что я опять выдала на-гора.
– Ой, Танька, ты сумасшедшая. Говорят же,
будь проще – и люди к тебе потянутся.
– Да не надо, чтобы ко мне кто-то
подтягивался, – кокетливо отмахнулась я от Люськиных слов, будто они были
живые.
– Да не подтянутся, а потянутся, –
объяснила мне Люська.
– Да какая разница. Подтянутся,
потянутся… Я от недостатка людского общения не страдаю… Мне и так хорошо. Пусть
твои люди подтягиваются к кому другому.
Поняв, что спорить со мной бесполезно, Люська
вновь обратила внимание на капельницу и проверила у Сергея пульс.
– Ну что, живой?
– Конечно, – облегченно вздохнула
Люська. – Уже не умрет. Придет время, и он как рысак бегать будет.
– Пусть бегает, но только не по моему
дому. А то он ноженьки у меня тут быстро пообломает.
– Танька, да ладно тебе.
– Ему повезло, что ты у меня такая
благородная. Одна стреляет, другая лечит… Полный набор различных услуг.
Посмотрев на часы, я всплеснула руками и со
словами: – Он же приедет с минуты на минуту! – бросилась в другую комнату
одеваться.
Вытащив из шкафа целый ворох одежды, я
принялась искать что-нибудь самое достойное и остановила свой выбор на платье
василькового цвета. Облачившись в нарядное платье, я быстро переобулась и
забежала в комнату, чтобы продемонстрировать свой наряд Люське.
– Люсь, ну как, впечатляет?!
– Впечатляет. А ты надолго?
– Да нет. Я по-быстрому. Посижу
где-нибудь в баре, выпью чашечку кофе, отблагодарю человека за все, что он для
меня сделал, и сразу вернусь.
– А чем благодарить-то будешь? –
издевательски спросил меня Сергей и слегка приподнял голову.
Я улыбнулась совсем чуть-чуть, собственно, это
было довольно трудно назвать улыбкой, и, одарив Сергея раздраженным взглядом, ехидно
произнесла:
– А тебя вообще никто не спрашивает.
Затем бросилась в коридор, открыла двери
старинного дубового шкафа и достала оттуда толстую веревку. Накинув моток
веревки себе на плечо, я подбежала к кровати и быстро согнала с нее Люську.
– Люсь, встань, пожалуйста.
– Зачем? – не на шутку перепугалась
Люська.
– Затем, что мне этого гада связать надо
на время моего отсутствия.
– Для чего?
– Для твоей же безопасности, вот для
чего.
– Татьяна, не сходи с ума. Человек лежит
под капельницей с двумя огнестрельными ранениями.
– Ты этого товарища плохо знаешь.
– Можно подумать, ты его хорошо знаешь…
– Я этого гада насквозь вижу.
Взяв веревку, я принялась привязывать ничего
не понимающего Сергея к кровати.
– Послушай, придурочная, ты что
делаешь? – попытался возмутиться он.
– То, что надо. Ты лежи себе, как будто в
больничке, и ни о чем не думай.
– В больничке людей не привязывают.
– Это смотря в какой. Представь, что ты
лежишь в психиатрической больничке. Если честно, то тебе только там и место.
– Уж если кому там и место, так это тебе.
Привязав Сергея к кровати, я указала Люське на
ружье и деловито произнесла:
– Если будет рыпаться, стреляй в него к
едрене матери, и дело с концом.
Когда на улице просигналила машина, я
буквально припала к окну и тяжело задышала.
– Люсь, Ворон приехал. Ты бы только
видела его тачку…
– На какой он машине?
– На «мерсе».
– На каком?
– На шестисотом, конечно.
Не удержавшись, Люська подбежала к окну и не отказала
себе в желании полюбоваться совершенно новеньким, красивым, блестящим мерсом.
– Да, вот это я понимаю, машина! – В
ее голосе прозвучало неподдельное восхищение. – Я еще никогда на такой
машине не ездила.
– Будешь Петьку кормить – всю жизнь на
автобусе проездишь.
– Можно подумать, если я с Петькой
разведусь, то сразу на такую машину сяду.
– Сядешь! Ты будешь свободна, а у тебя в
глазах будет такой огонь, что ни один мерс мимо не проедет!
– И что это за огонь?
– Это огонь свободной женщины, которая прямо-таки
жаждет познакомиться…
– Мне кажется, что у одинокой женщины в
глазах вообще нет никакого огня, а только слезы и страх дальнейшего
одиночества.
– Мы говорим с тобой про разных женщин.
Ты говоришь про одиноких, а я говорю про свободных.
– Это одно и то же.
– Нет, дорогая моя. Это совсем разные
вещи. Женщина расстается с мужчиной для того, чтобы быть свободной. А если ты
хочешь расстаться с мужчиной для того, чтобы стать одинокой, то лучше не
расставайся!
Подбежав к журнальному столику, я сделала глоток
из бутылки с минералкой и в последний раз посмотрелась в зеркало.
– Ладно, вы тут без меня не скучайте. Я
недолго.
Люська окинула меня оценивающим взглядом,
подошла ко мне совсем близко и поправила мои волосы. По всей вероятности, она
сама волновалась не меньше, чем я.
– Давай, Танька, с Богом. Ты выглядишь
просто классно. Я думаю, что Ворон будет в восторге.
– Мужчина типа Ворона в хозяйстве никогда
не помешает.
– Я тоже так думаю. Такие любовники на
дороге не валяются. Сейчас уже понятие «любовник» или «любовница» никто не
считает безнравственным. Нынче это в порядке вещей.
– Да какие мы к черту любовники? –
не согласилась я с Люськой. – Мы виделись-то всего один раз, и все. У нас,
можно сказать, был случайный секс.
