– Надо же, а я и подумать не мог, что про
меня говорят все люди. Не слушай никого, понятно?
– Понятно.
– Люди любят языками без толку чесать, на
то они и люди…
Глава 12
Мы зашли в тускло освещенный зал, где нас с
наигранной радостью встретили официанты, и сели за столик на двоих. Я оглядела
довольно уютный, небольшой зал и уставилась на пламя свечи, стоявшей посередине
нашего столика.
– Ты знаешь, мне кажется, здесь как-то
темновато.
– Ты меня видишь? – Гера обнажил в
улыбке свои белоснежные зубы.
– Вижу.
– Значит, здесь достаточно светло.
Гера сделал заказ и, как только официант
принес нам бутылку красного вина, торжественно протянул мне бокал.
– Ну что, Татьяна… За встречу и за твое
освобождение.
– За встречу.
Я сделала глоток вина, наклонилась к Ворону и
недоверчиво спросила:
– И что, ни один человек с улицы не может
зайти сюда?
– Ни один.
– Но почему?
– Потому что для человека с улицы полно
различных уличных кафе.
– А кто же тогда сюда ходит?
– Я.
– И все? – я махнула головой в
сторону мужчин, сидевших за столиком у стены. – Но ведь мы здесь не одни…
– Сюда хожу я и люди, ко мне
приближенные.
– И все?
– Почти все. Сюда ходят те, кого я хочу
здесь видеть.
– Выходит, что это твое собственное кафе?
– Нет. Я же не бизнесмен.
– Тогда что же все это означает?
– А то, что в этом кафе хотят всегда меня
видеть и могут создать мне все условия для комфортного и полноценного
отдыха, – как-то загадочно сказал Ворон.
Допив свой бокал до самого дна, я вновь
наклонилась к Ворону и все так же тихо спросила:
– Гера, скажи, а тяжело так жить?
– Как? – не понял моего вопроса
Гера.
– Ну так, как ты…
– А ты знаешь, как я живу?
– Я догадываюсь.
– Я живу совершенно спокойной, обычной и
нормальной жизнью. Может быть, немного не такой жизнью, как живут тысячи моих
сограждан, но только немного. Тяжело было жить так, как я жил в молодости.
– А как ты жил в молодости? Ты считаешь
себя старым?
– Совсем нет. Я считаю себя зрелым. Я мужчина
в самом расцвете сил и лет.
Гера рассмеялся и налег на салат.
– Я не люблю вспоминать, как я жил в
молодости. Жилось мне очень непросто и совсем не сладко. Но человек так
устроен, что он ко всему привыкает, и даже к такой жизни тоже.
– К какой именно жизни?
– К несладкой, – уточнил Гера.
– Можно подумать, она бывает сладкой.
– Не скажи. У некоторых вся жизнь в
шоколаде.
– Никогда не встречала таких людей.
– Еще встретишь.
– И к чему же тебе пришлось привыкнуть в
молодости? Или это секрет?
– Это не секрет. Мне пришлось привыкнуть
к тому, что я был вынужден довольно часто менять квартиры. Хотя бы раз в два
месяца. Я вынужден был это делать в целях конспирации. Знаешь, это довольно
сложно жить, не имея своего постоянного угла. Ни постоянного угла, ни постоянных
вещей. В этой жизни мне вообще нельзя было иметь ничего постоянного. Даже
постоянную женщину.
– Почему?
– Потому, что если бы я имел постоянную
женщину, то она была бы подвержена риску не меньше меня. Семья в криминальном
мире считается слабым местом, а я не хочу, чтобы у меня были слабые места.
– А теперь у тебя есть что-нибудь
постоянное?
– Есть. Только не что-нибудь, а
кто-нибудь. У меня есть постоянная женщина.
– Поздравляю. И кто же она?
– Эта женщина ты.
Я в упор посмотрела на Геру и процедила сквозь
зубы:
– Мне кажется, что это неудачная шутка.
– Выходит, что у тебя напрочь отсутствует
чувство юмора. Так вот, я не договорил. Во времена моей молодости мне пришлось
очень несладко. Девчонок у меня было полно, и ты знаешь, я всегда был щедрым. Я
умел благодарить за каждую ночь, за каждое мгновение. Если девчонка
понравилась, то я обязательно подарю ей костюм от Нины Риччи, Армани или от
Версаче. За бугор их катал, только шум стоял. Хочешь – тебе Испания, хочешь –
Италия, а хочешь – будет тебе Париж. А в основном вся моя молодость прошла в
казино. Даже страшно подумать, сколько я там денег спустил…
– А как же стрелки, разборки,
перестрелки? Или у тебя тоже вся жизнь была в шоколаде?
– Татьяна, ты, наверно, каких-то боевиков
начиталась.
– Но ведь твои ранения откуда-то
взялись… – Я поняла, что Ворон просто не хочет говорить мне правду.
– Я случайно попал в перестрелку, –
рассмеялся Ворон и подлил мне вина.
– А разве в перестрелку можно попасть
случайно?! Еще скажи, что ты шел мимо, смотришь, стреляют, и тебе
досталось. – Я заметила, что бокал Ворона полон до краев, как и в прошлый
раз, он опять ничего не пил. – А почему ты не пьешь?
– Ты же знаешь, что я не пью. Но если
хочешь, я смогу составить тебе компанию. Я могу выпить сок.
– Но за нашу встречу-то можно выпить…
– Ну, если только за встречу.
Ворон отпил из своего бокала небольшой глоток
и одарил меня обаятельной улыбкой.
– И все же, как ты получил свои ранения?
– Зачем тебе это нужно?
– Любопытство.
– Я никогда не отвечаю на вопросы ради
чужого любопытства.
– Хорошо. Мне это интересно чисто
по-человечески.
– Ты хочешь, чтобы я ответил тебе чисто
по-человечески?
– Хочу.
– А ты не боишься знать то, что тебе не
нужно?
– Как это?
– Я имел в виду, не боишься ли ты владеть
чужой информацией?
