Мы встали из-за столика и направились к
выходу. Как только мы подошли к машине, яркая вспышка света, исходящая из
незнакомой припаркованной у кафе иномарки, прочертила ночную тьму и ударила
прямо в наши лица. Я испуганно вскинула руки и закрыла глаза. Яркий луч сначала
осветил мое лицо, а затем переместился на лицо Ворона. Сказать, что мне стало
страшно, значит, ничего не сказать. Те считанные секунды, пока нас освещала
незнакомая машина, показались мне настоящей вечностью. Я спряталась за спину
Ворона и не могла даже представить, что именно мне ждать в следующую минуту. В
тот момент, когда из машины показалась рука с направленным на нас пистолетом, я
вцепилась в Ворона с такой чудовищной силой, что перестала чувствовать свои
пальцы. Ворон резко откинул меня назад, и я упала на землю, крепко ударившись
об нее носом. Это был настолько сильный удар, что я сразу ощутила, как из носа
у меня хлынула теплая кровь. А затем прогремел выстрел. Ворон вытащил пистолет,
упал на меня и несколько раз выстрелил в ответ. Открылась дверь частного кафе,
из нее выскочили вооруженные люди и принялись целиться в незнакомую иномарку.
Иномарка с пробитым пулей ветровым стеклом тут же вспыхнула ослепительным
светом фар и понеслась прочь через соседний двор.
Почувствовав, что опасность миновала, Ворон
быстро встал и закричал выбежавшим людям:
– Догнать! Догнать, пока не ушла! Она без
номеров!
Мужчины, выбежавшие из кафе, совершенно не
пряча своего оружия, сели в стоявшую рядом машину и бросились следом.
Взволнованный Ворон помог мне подняться и с ужасом посмотрел на мой разбитый
нос, из которого по-прежнему текла кровь.
– Танечка, ты как? Это просто
недоразумение. Это всего лишь недоразумение…
Как только Ворон завел меня обратно в кафе,
услужливые официантки тут же усадили меня на стул, откинули мою голову назад и
положили на переносицу мокрое полотенце.
– Танюш, посиди так немного. Сейчас
станет легче, – с какой-то прямо-таки отеческой лаской сказал Ворон и
велел одной из официанток налить мне полную рюмку коньяка.
– Но я не пью коньяк…
– Он расслабляет и очень хорошо снимает
нервное напряжение. Тебе просто необходимо его выпить.
Я прикусила губу и почувствовала, как от
страха и отчаяния по моим щекам потекли слезы. Я хотела рассказать Ворону о
том, как мне было страшно, но не смогла. К моему горлу подступил комок, мешая
словам вырваться наружу. Голова шла крутом, и я старалась не показывать, что со
мной творится. Я всегда была сильной женщиной и потому не могла расслабиться
при Вороне. Хотя мне хотелось стать слабой, как маленькая девочка, уткнуться
ему в плечо и от души выплакаться. Мне надоела роль сильной женщины, но я
выбрала ее сама и уже не могла никуда от этого деться. Когда меня слегка
затрясло, Ворон сразу сообразил, что меня лихорадит, и накрыл меня легким
пледом. Шок вырвался из моего подсознания, и я старалась подавить его, как
только могла.
Пока я сидела с полотенцем на переносице,
Ворон беспрерывно звонил по телефону, постоянно с кем-то ругался, награждая
кого-то весьма нелестными эпитетами. В кафе стали съезжаться незнакомые люди,
которые пожимали Ворону руку и поздравляли его с возвращением с того света.
Почувствовав себя немного лучше, я откинула
полотенце в сторону, выпила принесенную сердобольной официанткой рюмку коньяка
и попыталась побороть навалившееся головокружение. Закрыв глаза, я попробовала
мысленно перенестись в другое время, чтобы почувствовать себя спокойной и даже
умиротворенной. Но почему-то в который раз я подумала об Артуре, о том, что уже
глубокая ночь и что, наверно, он уже давным-давно спит со своей женой.
Я вдруг мысленно стала винить себя в том, что
всю свою жизнь была сосредоточена на себе и никак не могла сосредоточиться на
каком-нибудь мужчине. Я стала думать о том, что никто из моих мужчин никогда не
любил меня так, как я того заслуживаю. Даже попыталась вспомнить себя совсем
юной, молоденькой и наивной девчушкой, которая слепо верила в любовь, мечтала
встретить открытого, доброго, отзывчивого парня, прожить с ним всю жизнь и при
этом постоянно чувствовать себя счастливой. А о том, будет ли ее избранник
богат, эта девчушка как-то даже не задумывалась. Я попыталась вспомнить тот
недобрый час, когда я перестала быть чистой наивной девочкой и предала близкого
мне человека, оставив его в дураках с незаживающей раной на сердце. Я
попыталась его вспомнить, но так и не смогла. Не смогла…
В моих глазах всегда светилась всепоглощающая
любовь к жизни, а еще в них всегда была бездонная грусть… Когда мужчины
подходили ко мне знакомиться, они сразу обращали внимание на мои глаза, потому
что в них сверкали живые огоньки и никогда не было фальши. Я вновь подумала об
Артуре и о его словах, которые он мне сказал, когда мы только познакомились. Он
сказал мне, что как только я ушла, в первый день нашего знакомства, я унесла с
собой что-то такое, без чего жизнь в ту же самую минуту стала уже не мила. Я
смогла затронуть в его душе струны, о которых он даже не подозревал. Мы стали
встречаться, и Артур перестал быть тем образцово-показательным семьянином,
каким он был раньше. Его собственные, совершенно новые чувства застали его
врасплох, и он подумал, что не стоит сдерживать бурлящую в жилах кровь, потому
что я обязательно принесу ему радость.
С каждой нашей встречей моя грусть в глазах
постепенно таяла, но растопить ее до конца оказалось Артуру не по плечу. Я
черпала из наших отношений жизненную силу и ощущала новую, еще большую
уверенность в себе. Когда он сжимал меня в своих объятиях, я закрывала глаза и
не хотела, чтобы он меня отпускал. Иногда я слышала голос рассудка, который
говорил мне, что я должна немедленно порвать с Артуром, что у него семья, но… я
не могла с собой ничего поделать, теша себя тем, что я не увожу его от семьи и
меня вполне устраивает существующий порядок вещей.
Я не чувствовала за собой никакой вины, да и
откуда ей было взяться. Я хотела слышать его восхитительные слова, слушать стук
его сердца и обжигающее дыхание и, конечно же, ощущать его настойчивые руки. И
какая разница, что именно мной руководит – настоящая любовь, похоть, страсть,
сексуальный голод, проклятое одиночество или экзотический восторг от того, что
я обладаю чужим мужем… Какая кому разница, искренна ли я с ним, играю ли на его
чувствах или просто приспособилась и пользуюсь его расположением…
Я знала, что его жена прекрасно знает о моем
существовании, что эта не в пример мне далеко не сильная женщина смирилась с
его двойной жизнью и просто делает вид, что меня нет. Женщина всегда чувствует
мужчину, а особенно когда его сердце не первый год принадлежит другой женщине.
Она считает меня беспощадной, жестокой стервой, но меня никогда особо не интересовало
ее мнение. Она чувствовала жалость ко мне, потому что проходят годы, а я не
могу определиться и сделать какой-нибудь выбор… Я, в свою очередь, чувствовала
жалость к ней…
