– Но ведь я хотела совсем по-другому.
– А как ты хотела?
– Я хотела, чтобы мне его не купили, а
подарили.
– А что, разве есть какая-то разница? Вот
я ее в упор не вижу. Любой подарок стоит денег. Я его покупаю и дарю. Сейчас
любой подарок можно только за деньги купить. Времена, когда что-то можно было
получить на халяву, давно закончились. Так что насчет неба не переживай. Я этот
вопрос обязательно урегулирую. Может, тебе лучше часы какие-нибудь безумно
дорогие подарить?
– Нет, спасибо.
– А зря. Сейчас есть часы, которые стоят
дороже, чем твое небо. За такие часы могут запросто полруки отрубить.
– Спасибо. Не надо.
– Сдалось тебе это небо! Часы хоть на
руку надеть можно, а с небом твоим что делать?
Я грустно улыбнулась и направилась к лестнице.
– У подъезда тебя ждет мой водитель.
Прежде чем сесть в машину, помаши мне рукой. И выше нос! Держи хвост
пистолетом! Скоро ты вновь станешь женой. Будешь разжигать и поддерживать
огонь! Пусть не в первый раз, но в последний точно. Это я тебе гарантирую. А я
за свой базар отвечаю. Больше никаких мужей и посторонних мужиков! Оп-ля!!!
Жизнь продолжается!
У подъезда меня ждал личный водитель Ворона.
Он открыл дверь «мерседеса» и пригласил меня внутрь. Я помахала глядевшему на
меня в окно Ворону рукой и со словами: «Ты совершенно прав. Жизнь продолжается
и преподносит нам сюрпризы», – села в машину.
Глава 14
Подъехав к дому, я постаралась перевести
дыхание и осторожно вошла внутрь. В комнате, где лежал раненый, было
по-прежнему тихо. Оттого, что окно в ней закрывали плотные, не пропускающие
дневной свет шторы, было довольно душно и пахло какой-то затхлостью. Подойдя к
шторам, я осторожно, чтобы не нарушать столь странную тишину, раздвинула их и
увидела самую что ни на есть настоящую идиллию. Люська спала на груди у
раненого Сергея, а тот издавал такой храп, что было впору затыкать уши.
«Как трогательно», – мысленно усмехнулась
я и, для того чтобы разбудить обитателей дома, громко захлопала в ладоши.
– Рота, подъем!
Люська моментально вскинула голову, потерла
заспанные глаза и перевела взгляд на только что проснувшегося Сергея.
– Сереж, ты как себя чувствуешь?
– Не знаю. Может, и получше. Бедро
страшно печет, словно на него положили каленое железо.
– Потерпи немного. Скоро тебе полегчает.
Сейчас я умоюсь, приду в себя и вколю тебе обезболивающее. Вот увидишь, станет
полегче.
Сергей слегка приподнял голову, оглядел меня с
ног до головы придирчивым взглядом, в котором читалась все та же знакомая
ненависть, и снова рухнул на подушку.
– Твоя подруга с блядок вернулась, –
язвительно сказал он и вновь покосился в мою сторону.
– Поговори еще! – Я показала Сергею
кулак не больно-то устрашающего вида и с ужасом посмотрела на валявшуюся на
полу веревку.
– Люська, ты зачем этого выродка
развязала?! Ты почему так наплевательски относишься к собственной
безопасности?!
– Тань, но человек же все-таки… –
извиняющимся тоном ответила Люська. – У него руки затекли. Ему лечь под
определенным наклоном захотелось.
– Под каким наклоном?! Да пусть у него
хоть хер затечет, тебе какое дело?! Моли Бога, что он еще слишком слаб, а то
как пить дать шею бы тебе свернул и пошел в милицию на меня заявлять. Ты у меня
такая жалостливая, аж тошно становится. Прекрати жалеть мужиков, немедленно
прекрати! Если мы мужиков жалеть будем, кто тогда нас, женщин, пожалеет?! Кто?!
И запомни! Это не мужик! Это враг! Если ты пожалеешь лютого врага, то уж он
тебя точно не пожалеет!
– Тань, ты чего разошлась-то? Не кричи,
пожалуйста, тут глухих нет. Ты понимаешь, я врач. Я клятву Гиппократа давала.
Чувство сострадания у меня на первом месте стоит, а уж потом все остальное.
Зачем издеваться над человеком и держать его всю ночь связанным? Нет в этом
необходимости. Ему и так плохо. Он паршиво себя чувствует. Он такую трагедию
пережил. У него отец умер, да еще ты его едва не застрелила…
Я взяла стул, подвинула его ближе к Люське,
взяла ее за руку и стала нервно гладить ее по руке.
– Люська, я за тебя переживаю. Ты моя
единственная подруга. Мы же с тобой с детства. А он мне кто? – Я кивнула в
сторону Сергея. – Конь в пальто! Обыкновенный конь с яйцами! Мне до него
никакого дела нет. Тем более он сын того человека, который хотел меня убить и
только чудом не убил.
– Тань, но ведь он человек
все-таки, – принялась объяснять мне Люська, от которой просто исходило
сострадание.
– Хреновый он человек.
– Да какой бы ни был, все равно человек.
– Вот если бы таких, как он, не было,
нормальные люди, которые по закону получили наследство, могли бы им спокойно,
по праву, пользоваться, ни за что не переживать и никого не бояться. Такие, как
он, портят жизнь таким наследникам, как я, и не дают им вступить в совершенно
нормальные, законные права. Нам ведь и так тяжело, а они нас еще давят.
– Кому вам? – не поняла меня Люська.
– Наследникам.
– А кто вас давит-то?
– Родственники. Прямо вздохнуть не дают и
ни один по праву принадлежащий нам рубль потратить.
Я чуть было не всхлипнула, театрально развела
руками и посмотрела на Сергея, который мерзко, издевательски ухмылялся и крутил
пальцем у виска.
– Вот и правильно. Тебе уже давно там
подкрутить надо, а то шарики за ролики заехали.
Я попыталась проигнорировать его выходку и продолжила
душеспасительную беседу со своей подругой:
– Люсь, а ты что, вообще не спала?
– Почему? Покемарила немного. Положила
голову Сереже на грудь и уснула. Он мне полночи волосы гладил. Мне было очень
приятно.
– Что он тебе гладил?!
– Волосы, – слегка растерялась
Люська.
– Где? – не поняла я ее ответа.
– Что где?
– Я говорю, где он тебе волосы гладил?
– На голове, – вконец растерялась
Люська и раскраснелась, как вареный рак.
– На голове это еще полбеды…
– А ты что подумала?
– Я подумала, что он тебя совратил.
– Глупости. Каждый судит о другом в меру
своей распущенности.
