И все же я не придала этой мысли большого
значения. Мало ли где он мог ее взять… Но зачем он обвел фотографию в рамку и
почеркал ее черным фломастером?! Наверное, затем, что уже тогда он задумал меня
убить… Я представила, как Вадим садится в машину, берет в руки конверт, достает
фотографии и с неописуемым наслаждением обводит их черной рамкой. От этой мысли
мне стало совсем плохо, и когда от фотографий остался только пепел, я чуть было
не разревелась, словно маленькая девочка, которая в первый раз в жизни наглядно
убедилась в том, что на свете существует не только добро, но и зло. Мне стало
до боли себя жаль… Жаль свое детство, свою молодость и свои фотографии… И все
же две эти карточки были совсем не похожи, хотя с них смотрело одно и то же
лицо, пусть даже с расстояния в годы. Чистота, непорочность и распущенность,
доступность; открытость и замкнутость, честность и ложь… Ангельская покорность
и самая настоящая стервозность…
Наверное, из той маленькой наивной девочки
должна была вырасти такая же наивная женщина, но не получилось… Из нее выросла
женщина циничная, которая не строит никаких иллюзий, реально смотрит на жизнь,
воспринимает ее такой, какая она есть, и живет по тем законам и принципам,
которые она создала сама.
А ведь я до последнего не верила, что Вадим
хотел меня убить. Мне казалось, что все вокруг ошибаются и что Вадим всегда
меня любил и не был способен на столь подлый и жестокий шаг. А сегодня… Сегодня
у меня больше не осталось в этом ни малейших сомнений. Сев обратно в джип, я
завела мотор, надавила на газ и выехала из особняка. Я вдруг подумала о том,
как же сильно можно ошибаться в человеке и в его чувствах. Мне показалось, что
я просто помертвела от того, что увидела и ощутила, что я просто задыхаюсь от
слез.
Оглядевшись на свой роскошный дом, я
улыбнулась сквозь слезы и произнесла вслух:
– Ничего, Танюха, самое страшное уже
позади! Ты только посмотри, какой дом тебе достался! Какой красавец! Да ради
такого дома стоит жить, за него стоит сражаться! Ведь ты влюбилась в этот дом,
как только его увидела! И в этот дом, и в этот бассейн… И в эту лужайку,
уставленную различной садовой мебелью… И в этот сад, засаженный самыми
причудливыми кустарниками и цветами… Если бы тебе не мешали родственники, ты бы
запросто наслаждалась здесь тем, что любишь больше всего на свете: покоем и
уединением… И может быть, мне совсем не нужно выходить замуж, потому что в
браке люди могут друг друга убить без каких-либо причин и объяснений. Может
быть, та истина, что одинокий человек не может быть счастлив, – не истина,
а всего лишь иллюзия?!
Как только я отъехала от дома, мое сердце
тоскливо заныло. Всю дальнейшую дорогу я пыталась не думать о Вадиме, о
перечеркнутых фотографиях и о том, что мы очень часто ошибаемся в людях и эти
ошибки нам стоят очень даже дорого. Стараясь вспомнить дорогу в кафе, я поехала
чуть медленнее и, как только поняла, что еду правильно и что до кафе осталось
совсем немного, облегченно вздохнула. Но я так и не смогла подъехать к кафе.
Дорога, ведущая к зданию, была полностью раскопана, и рядом работал бульдозер.
Остановившись неподалеку от «оранжевых жилетов», я приоткрыла окно и крикнула
одному из них:
– Ребята, а как подъехать к кафе?
– Объездной дорогой! – крикнул тот,
кто, по всей вероятности, был самым главным и самым шустрым.
– А где тут объездная дорога-то?!
– Разворачивайся назад и пошла по кругу!
– Сам разворачивай назад свой бульдозер и
иди по кругу, – проворчала я себе под нос и, отъехав от раскопанной дороги
на приличное расстояние, припарковалась в каком-то дворе и заглушила
двигатель. – Велика беда. Пешком дойду.
Буквально спрыгнув из высокого джипа, я с
минуту полюбовалась своими модными туфлями и поставила машину на сигнализацию.
Затем хотела было обойти ров, но поняла, что вряд ли смогу это сделать, потому
что этим раскопкам не было видно ни конца ни края.
– Ну и как я, по-вашему, должна перейти
на другую сторону?! – крикнула я так называемому бригадиру. – В таких
случаях надо хоть какой-то мостик делать!
– Если бы мы знали, что здесь могут
ходить такие барышни, то мы бы каменный мост отгрохали и цветами его
украсили, – рассмеялся бригадир и пошел за толстой дощечкой, для того
чтобы перекинуть ее через ров.
– Не смешно! – Я вновь посмотрела на
свои шикарные туфли и подумала о том, что пройти по дощечке на таких высоченных
каблуках будет довольно трудно.
– Тут не только такие барышни ходят, но и
такие старушки, как я, – сказала пожилая дворничиха, стоявшая по ту
сторону рва. – Как мне двор мести, если его ровно пополам разделили?
Пока бригадир сооружал мостик, я оглядывала
ничем не примечательный двор и… вспоминала вчерашний вечер. Ночь, иномарка с
включенными слепящими фарами, зловещая тишина и рука с пистолетом… Неожиданно
мне показалось, что кто-то там, возле соседнего дома, глухо произнес мое имя. Я
решила было, что мне показалось, и подошла к обрыву как можно ближе. Затем
оглянулась и посмотрела на мрачный соседний дом. Я обвела его взглядом, начиная
от верхних этажей и заканчивая нижними, и уставилась на подвальные окна. Я была
уверена, что в них вижу ровно два глаза. Два светящихся, горящих глаза… А может
быть, мне просто это показалось…
Как только бригадир соорудил мостик, я тут же,
не обращая внимания на его протянутую руку, встала на доски и перебралась на
другую сторону.
– Ну вы, барышня, блин, даете! Я ж вам
руку подал. Хотел за вами поухаживать.
– Я как-то привыкла в этой жизни
обходиться без мужской руки, – произнесла я довольным голосом, радуясь
тому, что не переломала себе ноги вместе с каблуками и не грохнулась вниз.
– Что ж, за вами и поухаживать нельзя?
– Можно, да только толку с этого мало.
Пустое это все, лишняя трата времени, как вашего, так и моего.
– Ох уж этот век феминизма…
– Сынок, а может, ты мне руку подашь? Я
люблю на мужскую руку опираться. Очень даже люблю, – дворничиха переложила
метлу в другую руку и протянула вперед свободную.
Бригадир помог пожилой женщине и с
невообразимой тоской посмотрел мне вслед. А я кокетливо перекинула сумочку
через плечо, сделала походку от бедра и направилась в кафе. Затем остановилась,
посмотрела на бригадира точно таким же кокетливым взглядом и игриво произнесла:
– Вы, пожалуйста, копайте свои траншеи и
не обращайте на меня внимания.
– И все же вы зря так к мужчинам относитесь! –
крикнул мне вслед расстроенный бригадир, ухаживания которого я пресекла прямо
на месте.
– А как я с мужчинами?
– На руку мужскую не хотите опереться…
