– Зачем ты об этом спрашиваешь?
– Я хочу это знать.
– Мне кажется, что это по меньшей мере
глупо.
– Хорошо, пусть я буду глупым мужчиной,
но я хочу, чтобы ты ответила на мой вопрос.
– Артур, но я же не спрашиваю тебя, кого
ты любишь больше, меня или свою жену?
– Тебя, – не задумываясь ответил
Артур. – Только моя жена – это мать моих детей, а кто такой Ворон? Никто.
Конь в пальто.
– Тем не менее этот конь вытащил меня из
тюрьмы.
– И все.
– Ну это тоже не фунт изюму.
Почувствовав какой-то необъяснимый приступ
ревности, я набрала в грудь побольше воздуха и выдала на-гора:
– А Ворон – это отец моих будущих детей.
Вспомнив, что Ворон обещал мне пожизненную
беременность, я замолчала и подумала о том, что это очень даже актуальная
фраза.
– Что ты сказала?!
– Что слышал.
Как я и ожидала, на том конце провода
послышались быстрые гудки. Вот и поговорили… Мы говорим так всегда. Начинается
все очень даже хорошо, а заканчивается очень даже плохо. Сам виноват. Не нужно
было говорить мне про свою жену. За годы нашей близости я уже и так сыта ею по
горло и все время ощущаю ее незримое присутствие. Что бы мы ни делали, чем бы
мы ни занимались и о чем бы мы ни говорили, она всегда где-то рядом… Это
чувствую не только я. Это чувствует даже Артур. Я постаралась себя успокоить и
вдруг дернулась оттого, что услышала свое имя.
– Таня!
Я резко остановилась и задрожала, как кленовый
листок на ветру.
– Таня!
Посмотрев на подвал ветхого дома, я обратила
свой взгляд на темное окно и увидела там два светящихся глаза. Вглядевшись в
таинственные глаза, я поняла, что не ошиблась, и хотела было броситься прочь
без оглядки, но что-то подсказывало, что и эти глаза и этот голос хорошо мне
знакомы.
– Кто здесь?
– Танюха, ты только не показывай виду,
что ты с кем-то разговариваешь. Тут повсюду следят. Достань из сумочки свой
мобильный и сделай вид, что ты остановилась только для того, чтобы кому-то
позвонить.
Именно так я и сделала. Взяв телефон в руки, я
принялась нажимать на различные кнопки, хотя какое-то шестое чувство подсказывало
мне, что я должна опомниться и вернуться немедленно в машину.
– Ты кто? – Я и сама не знаю, чем
меня так приворожил незнакомец, что я без звука подчинилась его требованиям.
– Танюш, я Петька.
– Какой Петька?
– Люськин муж.
– Вот те раз. Петька, что, и вправду
ты? – От неожиданности я чуть было не выронила мобильный из рук.
– Я.
– А что ты здесь делаешь-то? Тебя же
Люська вроде в деревню отправила.
– Да не доехал я до деревни.
– Как это не доехал? Она же тебя
самолично отвезла.
– А я самолично оттуда уехал.
Почесав затылок, я попробовала объяснить себе,
что это не сон, а явь, только очень запутанная, что я должна не терять здравого
рассудка и реально смотреть на вещи.
– Петь, а ты чего в подвале-то сидишь?
– Танюш, ты можешь ко мне спуститься? Я
тебе сейчас все объясню. Только сделать это надо быстро и в то же время
осторожно. Я же тебе говорю, что тут повсюду следят.
– А кто следит-то?
– Да так, кое-кто… Танька, посмотри
направо, только осторожно. Вон видишь, зеленая машина ползет.
– Вижу, – искоса взглянула я на
машину.
Машина ехала очень медленно, так медленно, как
человек идет прогулочным шагом.
– Сейчас, как только она за арку заедет,
ты сразу спускайся в подвал. Только сразу, потому что не пройдет и минуты, как
она развернется обратно.
– Петь, да что здесь вообще
творится-то?! – Я подумала, что Петька просто надо мной издевается, решил
посмеяться над женщиной, которой в данный момент совсем не до смеха. –
Петь, я что-то не пойму. У тебя что, детство в заднице, что ли, заиграло? Тебе
что, заняться нечем? Я сейчас Люське позвоню и расскажу, как ты в своей деревне
развлекаешься.
– Не нужно никуда звонить, –
торопливо перебил меня Петька. – Танюха, я вляпался в большие
неприятности. У меня беда. И ты мне, между прочим, не чужая. Ты у меня на
свадьбе была свидетельницей и ты лучшая подруга моей жены. Я имею полное право
обратиться к тебе за помощью. Сделай, пожалуйста, то, о чем я тебя попрошу.
По интонации я сразу поняла, что Петька не
шутит, а говорит истинную правду и что он и в самом деле куда-то вляпался.
Дождавшись, пока зеленая машина заедет за арку, я со всех ног бросилась к
лестнице, ведущей в подвал. Спустившись в самый низ, я открыла прогнившую
деревянную дверь и вошла внутрь.
– Танюха, я здесь, – послышался
Петькин голос из небольшой комнаты, которая, по всей вероятности,
предназначалась для хранения картошки, а теперь, когда местные жители перестали
делать запасы (дороговато!), оказалась не у дел и пребывала в запустении.
Пройдя в полутемную комнату, куда едва
проникал свет из небольшого окошка, я увидела облокотившегося о подоконник
Петьку, который еле держался на ногах и очень плохо выглядел. Он был в майке, а
его правая рука была перевязана разодранной рубашкой.
– Петь, ты что здесь делаешь? –
повторила я свой вопрос, с которым и спустилась в этот подвал. – Что у
тебя с рукой?
– Меня ранили, – дрожащим голосом
сказал Петька и чуть было не заплакал оттого, что ему пришлось в этом
признаться, и оттого, что он попал в такую ужасную историю.
– Как ранили? Кто? Как ты вообще здесь
оказался? – Вопросы сыпались один за другим, и мне хотелось получить
ответы как можно скорее. Но, к моему великому удивлению, Петька замолчал и не
мог больше произнести ни единого слова.
– Петь, ну что ты молчишь-то? Какого
черта я сюда спустилась?! Мы что, так и будем в молчанку играть?!
– Ты только поклянись, что Люська ни о
чем не узнает. Я ее расстраивать не хочу. Ты же знаешь, какая она у меня
впечатлительная.
– Да уж, станешь тут впечатлительной.
Говори, что с тобой приключилось и в какую историю ты вляпался.
– Ты не поклялась, что Люське не
проговоришься.
– А кто тебя лечить-то будет, если не
Люська?! Ты что, в этом подвале по гроб жизни сидеть будешь?!
