– Нет. Если ты мне встретилась, значит,
это не случайно. Значит, я буду жить.
– Петь, а давай в милицию позвоним.
Почему мы должны прощать подобные вещи?! Как это за живым человеком охотиться
можно?! Прямо беспредел какой-то!
– Только не в милицию.
– Но почему?
– Я не хочу.
– Но ведь правота на твоей стороне. Ты же
не натворил ничего страшного. Подумаешь, делов-то. Трахнул чужую жену… –
После этой фразы я осеклась и растерянно пожала плечами: – Даже если вы с ней,
как ты говоришь, давно встречаетесь, то все равно ты-то тут при чем? Пусть он
свою жену убивает, а не тебя. Я предлагаю засадить этого гада, и дело с концом.
Сейчас я достану мобильный и наберу ровно два номера. Ноль-три и ноль-два.
Значит, сейчас сюда приедет ровно две машины. На одной увезут этого гада прямо
в тюрьму, а на другой – тебя в больницу.
Я достала телефон и хотела уж было нажать на
кнопки, но пронзительный Петькин крик: «Не смей этого делать!» – заставил меня
резко остановиться.
– Петь, ты чего?
– Не смей никуда звонить.
– Но почему?
– Потому что не смей никуда
звонить… – Петька отвел глаза в сторону и даже при таком плохом освещении
было видно, что он покраснел, как вареный рак.
Я не сводила с него пристального взгляда,
тяжело задышала и, сунув мобильный в сумочку, произнесла ледяным тоном:
– Петенька, я в такие игры не играю. Я не
люблю, когда мне что-то недоговаривают. Я никогда не играю вслепую. Если ты не хочешь
говорить мне правду, то сиди здесь, пока не сдохнешь. А я ухожу, у меня своих
дел по горло.
Глава 16
Видимо, мои слова подействовали на Петьку, и
он моментально изменился в лице. В его глазах появился испуг. Испуг оттого, что
я уйду, и оттого, что он может остаться один, а один, как известно, в поле не
воин, один он тут явно не выживет. Но я была непреклонна. Я стояла с
невозмутимым выражением лица и всем своим видом показывала, что еще немного, и
я покину этот подвал.
– Татьяна, не уходи. Я пропаду.
Петр посмотрел на меня таким затравленным
взглядом, какого я у него раньше никогда не видела. Он был слишком подавлен и
слишком растерян. Он даже не попытался смахнуть сбежавшую по щеке слезу, а в
его глазах больше не было испуга. В них был ужас. А затем он уронил голову себе
на колени и совсем не по-мужски зарыдал. Он зарыдал взахлеб, громко всхлипывая
и впадая в самую настоящую истерику.
Я слегка растерялась. Такого поворота событий
я совсем не ожидала и совершенно не была к нему готова.
– Петь, прекрати. Ну прекрати, я тебе
говорю. Это как-то не по-мужски. Ну разве мужики плачут?! Прекрати, я тебе
сказала…
Мне было больно за него, и я прекрасно
понимала, что Петька вляпался в какую-то ужасную историю, в основные
подробности которой он так и не успел меня посвятить. Его боль передалась мне,
и я не знала, как мне себя вести в такой ситуации. Я одновременно осуждала его
за то, что он самым наглым образом обманул бедную Люську, которая всегда ему
верила и принимала каждое его слово за чистую монету, и в то же время я его
жалела, потому что в этой истории он оказался попросту жертвой каких-то гнусных
и нелепых обстоятельств. Сейчас он был предметом жалости и презрения
одновременно. От него исходил такой энергетический поток боли, что я не
выдержала, села рядом с ним на корточки и попыталась его успокоить.
– Петь, я тебя умоляю. Прекрати реветь.
Главное, что ты остался жив и тебя надо срочно вывезти из этого подвала, потому
что ты слишком слаб, потерял много крови и паршиво себя чувствуешь. Чем раньше
мы с тобой начнем лечение, тем быстрее ты пойдешь на поправку и забудешь про
все, как страшный сон. Поверь мне, безвыходных ситуаций не бывает. Из любой,
даже самой ужасной ситуации обязательно найдется какой-нибудь выход.
Обязательно.
– Татьяна, я тебе клянусь, что никогда
больше не буду гулять от Люськи. Чем угодно клянусь… Мне бы только побыстрее
отсюда выбраться незамеченным.
– Насчет того, что ты больше не будешь
гулять, не зарекайся и Бога не гневи. Мужики все гуляют. Не гуляют и не
изменяют только импотенты. Я тебе говорю, что подгоню машину прямо к подвалу.
– Понимаешь, муж моей любовницы какой-то
крутой. Он нанял людей, чтобы они за мной следили. Он ни перед чем не
остановится.
Петька успокоился и потер свои красные от слез
глаза.
– Подумаешь, крутой! Да мы плевали на
таких крутых. Мы их знаешь, как обламываем? Мы их как семечки щелкаем, –
разошлась я не на шутку.
– Кто мы?
– Я про себя говорю.
– А почему ты про себя во множественном
числе говоришь?
– Чтобы было убедительней. Скоро тебе
вообще бояться нечего будет. Ни мне, ни тебе, ни Люське – в общем, всем, кто ко
мне хорошо относится.
– Почему?
– Потому что я замуж выхожу и у меня
такая крыша будет, что никому и не снилось.
– Какая еще крыша?
– Ого-го какая! – Я вскинула руки
вверх, устремляя их в самое небо. – Если хочешь, я сейчас своему жениху
позвоню и скажу, что у меня неприятности.
– И что будет?
– Что будет?! Да все будет! Мой жених тут
же пришлет своих людей. Они этому мужу по барабану настучат или вообще его в
лес вывезут и к дереву привяжут. А в этом дворе не только зеленая машина не
будет ездить, но даже ни один пешеход не пройдет. Кстати, мой жених может тебя
положить в такую больницу, где тебя будут просто лечить, а не спрашивать,
откуда у тебя огнестрельное ранение и как ты его получил. В обычной больнице
врач обязан тут же милицию вызвать и зарегистрировать этот случай. А ты сам
знаешь, что такое наша доблестная милиция. Это целая куча ненужных вопросов, на
которые все равно никто не найдет ответы. Точно, и как же я сразу-то не
додумалась! Мне необходимо позвонить моему жениху. Он для меня все сделает,
даже звезду с неба достанет. Он пообещал мне небо в алмазах купить.
– Небо в алмазах?!
– Оно самое, – с гордостью
подтвердила я и отметила про себя, что, как только я принялась рассказывать про
своего жениха, Петька заметно оживился и отвлекся от мрачных мыслей.
– А где оно продается-то?
– Где-нибудь да продается. Может, где на
ярмарке или на какой-нибудь распродаже, это уж мой жених лучше знает. Он черта
лысого достанет, не то что какое-то там небо в алмазах. Ну и дура же я, что
сразу ему не позвонила. Вот уж действительно хорошая мысля приходит опосля.
