Сейчас я должна подумать о Петьке. Бросившись
к машине, я открыла багажник, увидела, что Петька по-прежнему лежит без
сознания, скинула с него плед и потащила его к себе в дом. Тащить на себе
здорового мужика работенка не из легких, но все же я с ней справилась.
Перетащив Петьку в дом, я положила его на кровать, потерла изрядно вспотевшую
спину и тут же обратила внимание на то, что он уже не бледный, а какой-то
сине-желтый и вдобавок очень холодный…
Дрожащими руками я попыталась нащупать у
Петьки пульс и с ужасом поняла, что пульса нет. Нет…
– Петька! Петр, черт тебя побери!!!
Петр!!! – Я стала лупить его по щекам, но это оказалось бесполезным
занятием. Только теперь я окончательно убедилась в том, что Петька мертв…
Глава 18
Я не знаю, сколько времени я просидела в
комнате для гостей с бутылкой виски и сломанной плиткой горького шоколада. Но
на улице уже было темно. Темно было не только на улице. Темно было и в моем
доме, потому что я не включала свет. И конечно же, темно было у меня на душе. В
моем доме никого не было. Никого, кроме меня и мертвого Петьки, который лежал
на том же самом месте, где еще совсем недавно лежал раненый Сергей.
Опомнившись, что уже ночь, я, заметно пошатываясь, доплелась до настольной
лампы, быстро ее включила и села обратно на пол, поджав под себя колени. Как
только темнота немного рассеялась, я оглядела огромную, уютно обставленную
гостиную, вспомнила то прекрасное время, когда мы с Вадимом ездили по магазинам
и с удовольствием выбирали мебель. Мы выбрали самую изящную мебель и наши
последние вечера перед поездкой в свадебное путешествие проводили именно в этой
комнате на мягких, пушистых коврах. Вадим любил растопить камин, сесть напротив
меня и пожирать меня глазами. Со дня его смерти я не растопила этот камин ни
разу. Ни единого раза… И в этой комнате уже не было так тепло и уютно, как
раньше.
Не знаю зачем, я решила растопить камин и лишь
с пребольшим трудом смогла это сделать. Когда камин был растоплен, я села
неподалеку и принялась смотреть на огонь. Язычки оранжевого пламени мгновенно
зачаровали и вводили в транс. Я вдруг вспомнила тот последний вечер, когда
сидела на этом же самом месте, но только в объятиях Вадима. Была ли я тогда
счастлива? Не знаю. Я никогда не связывала счастье с присутствием в моей жизни
какого-нибудь мужчины, потому что мужчины не столько делают женщину счастливой,
сколько дают иллюзию этого самого счастья. Если мужчина смог осчастливить
женщину и в его власти сделать ее безгранично счастливой, значит, он может все
изменить в один миг и сделать ее глубоко несчастной, потому что мужчины крайне
непонятные существа. Они любят вас только тогда, когда вы гладите их по шерсти,
говорите ласковые слова и кладете им в рот вкусный кусочек мяса. В таких
случаях они преданно смотрят вам в глаза и при каждой встрече радостно виляют
хвостом. Но если, не дай бог, вы попробуете возмутиться и погладите их против
шерсти, то они тут же встанут на дыбы, поднимут хвост и облают вас так, что
просто нельзя передать словами, а может быть, даже покусают и убегут к другой
хозяйке, которая ничего не требует, не делает никаких замечаний и на все
смотрит сквозь пальцы.
Так вот, в тот вечер мне было спокойно и
хорошо. Господи, как бы я хотела вернуть тот вечер… Как бы я этого хотела… В
тот вечер я еще не знала и не могла знать, что Вадим, сжимая меня в своих
объятиях, тщательно обдумывал план моего убийства…
Мой взгляд остановился на мобильном телефоне,
который лежал на пушистом ковре совсем неподалеку от меня.
Дотянувшись до мобильника, я поднесла его к
лицу, внимательно посмотрела на кнопки и сама не знаю зачем набрала номер
Артура. Мне почему-то захотелось ему все рассказать, и я была просто уверена,
что он обязательно меня поймет и простит. Да и не только поймет. Он обязательно
мне поможет… Впрочем, как помогал мне всегда. Все эти годы.
В тот момент, когда Артур снял трубку, я
постаралась улыбнуться и произнесла все то же затертое слово «привет», правда,
не так радостно, как когда-то.
– Але… Але… – послышался на том
конце провода до боли знакомый голос человека, такого близкого, даже родного и
одновременно такого далекого – чужого мужа, отца и главы крепкого семейства.
– Артур, ты меня слышишь? Это Татьяна.
Здравствуй, мой дорогой. Знаешь, мне сейчас так паршиво… Я совершенно одна.
Сижу у камина, пью виски, а в соседней комнате, прямо на кровати лежит труп.
Только не думай, что я его убивала. Я его не убивала. Я просто его не уберегла…
– Але. Але. Вас совсем не слышно…
– Артур, хватит прикидываться. Я тебя
слышу очень хорошо. Артур, ответь мне?
– Але… Але…
– Артур, кто это? – где-то там,
вдалеке, послышался недовольный женский голос. – Кто тебе звонит так
поздно?
– Ничего не слышно. Я думаю, кто-то
ошибся…
– Артур, это я, Татьяна. У тебя что,
совсем нет никакой возможности со мной поговорить?
– Девушка, вы ошиблись.
– Я ошиблась?! Это, может, ты ошибся, что
так со мной разговариваешь?!
– Набирайте правильно номер и не
беспокойте, пожалуйста, людей, которые уже приготовились ко сну, своими
звонками.
В трубке послышались короткие гудки, а я
по-прежнему держала мобильник возле уха и не верила в то, что сейчас говорила с
человеком, дороже которого для меня когда-то не было никого на свете…
Обхватив колени руками, я вдруг подумала о
том, что любовь – это великолепное горе, в котором, несомненно, есть какое-то
счастье, какие-то страдания и какие-то слезы. Я никогда не воспринимала Артура
как своего любовника, потому что само слово «любовник» звучит как-то цинично. Я
всегда воспринимала Артура как друга, даже несмотря на то что у нас с ним
долгие годы была так называемая незаконная любовь.
Когда мы были вместе, я никогда не думала о
его семье, потому что всегда знала, что главное между людьми – это наличие
отношений, а если между людьми есть эти самые отношения, то совсем неважно,
состоят эти люди в браке или нет. А тем более я никогда не верила в удачный
брак и считала, что сам по себе брак никогда не гарантирует безупречные
отношения. Он просто ширма, которая нужна для общественного блага и точно
такого же общественного поощрения.
Я всегда существовала сама по себе, можно
сказать, обособленно, как бы сама в своей скорлупе. Я никогда не принадлежала к
типу тех женщин, на которых общество может оказать какое-либо давление. Если
мне хорошо с каким-то мужчиной и этому мужчине хорошо со мной, то мне не
хочется искать этому объяснения. Не хочется… И все же этот разговор с Артуром
выбил меня из колеи и заставил почувствовать к себе какую-то необъяснимую
жалость.
