– Ты каждый день ищешь своего бродягу, – пробормотала служанка. – Мало ли людей ходит по дорогам с мечами? Забрел тут один, я его раньше не видела, вон он спит в углу, погляди, если хочешь.
Близко простучали башмаки. Отодвинулся край перегородки. Стократ лежал, прикрыв лицо краем плаща, и ему снилось, что над ним склоняется Эдна.
– Я поняла, в чем была моя ошибка, – сказала Эдна в его сне. – Нет смысла возиться с костерками, с угольками, нужен по-настоящему мощный огонь. И, когда стоишь в стороне, можно построить только мираж, иллюзию. Так никогда не сделаешь ничего по-настоящему. Чтобы вышло, надо войти внутрь, в самую середину костра.
– Не ходи в горящий дом, – сказал Стократ в своем сне. – Ты ведь все исправила. Не рискуй больше.
– Не могу, – сказала Эдна. – У моих родителей есть дом, и у братьев – у каждого по дому, и у сестры есть сад с прудом и игрушечной лодкой. Но я не могу остановиться. Понимаешь, если я перестану это делать – зачем я буду жить?
– Мне надо проснуться, – сказал Стократ.
Он пошевелился и сел. Напевала служанка, протирая столы, в обеденном зале было пусто и пахло кислой капустой.
– Здесь кто-то был, пока я спал? – спросил Стократ.
Служанка покачала головой.
Он встал, умылся и после полудня вышел из города через западные ворота. И в городе, и в предместье ему встречались нездешние, будто придуманные дома, с затейливой резьбой на фасаде, с флюгерами и решетками, с цветами в подвесных горшках и ажурными террасами. Они странно выглядели среди других, обыкновенных, сработанных руками, усилиями, мастерством строителей и зодчих. На окраине предместья в дверях дырявой развалюхи стоял хозяин в грязном фартуке и неторопливо ковырял в носу.
– Позови Эдну, беднота! – крикнул ему пробегавший мимо шустрый мастеровой.
– Я тебе позову! – рявкнул богатый сосед из дома, вплотную прилегавшего к лачуге. – Я тебе так позову, что света белого не взвидишь…
– Лучше дырявое, но свое, – согласился человек в фартуке. – Оно, вишь, не волшебное, за него потом-кровушкой плачено… Да и вот что, если поджечь, а вдруг не получится у нее? Вдруг не затушит?!
Стократ шел дальше, мысленно умоляя всех божеств, известных и неизвестных, пощадить девушку в горящем доме.
Пусть у нее получится.
Глава пятая
Мир
Мир смотрела на него поверх костра:
– Ты так с ней и не встретился?!
– Нет.
– Почему? Она ведь наверняка тебя искала. Спрашивала о тебе. Хотела тебя видеть.
– Да, но я-то ведь помнил, как ударил ее, когда ей было двенадцать лет.
– Ну и что, – подал голос мальчишка, – другой бы на твоем месте просто убил. Если бы знали, что она трактир подожгла – точно прихлопнули бы, как муху…
– Кто ты такой, Стократ? – тихо спросила Мир.
– Бродяга.
– Я раньше не верил, что ты на переправе завалил восемь всадников, – снова подал голос мальчишка. – Думал, врут.
Она посмотрел туда, откуда ветром несло остывающий дым:
– Там уже что-то решилось, наверное.
– Возможно, – Стократ легко поднялся. – Мир, ты знаешь, куда учитель мог увести твоих… сыновей властителя?
– В охотничий домик. Если туда, их уже нашли.
– А вы, двое, – где вы собирались прятаться, куда бежать?
Мир не ответила.
– Хотели переправиться через Светлую, – нехотя отозвался мальчишка. – Уйти в леса…
– А там что делать?
– Не знаю. Просто хотели уйти.
Стократ красноречиво покачал головой. Мир вскинулась:
– Это я виновата. Это я все придумала с побегом…
– Не знаю, на беду или на счастье, – пробормотал Стократ. – До рассвета еще несколько часов…
– Куда ты? – с беспокойством спросила Мир.
– Съезжу и посмотрю, – Стократ размял затекшие ноги.
– Ты нас оставишь?
Стократ посмотрел на затянутое тучами небо. Понюхал ветер:
– До рассвета вас здесь никто не тронет. А на рассвете я вернусь.
Даже не глядя на нее, он чувствовал, как яростно Мир с собой борется – мысленно зажимает себе рот, чтобы не умолять его остаться.
– Слушай, – пробормотал мальчишка. – Давай я схожу. Я тропинки знаю… А ты с ней оставайся.
– Нет, – сказал Стократ.
– Я тебе все расскажу, что узнаю! Вот честное слово…
– Тебя там убьют.
– Не убьют! Пусть попробуют! Я, знаешь, и не такое видывал, – парень хорохорился, подзадоривая себя, Стократ внимательнее присмотрелся к нему в эту минуту…
– Правила Приличия, – громко сказала Мир.
– Что?
Девушка ухмыльнулась. Она снова бредит, с беспокойством подумал Стократ.
– Она меня так обзывает, – с непонятным выражением сказал парень. – Правила Приличия. Когда бывает… в духе.
– Почему?
– У меня папаша лодочник… был. Так он, как выпьет, все любил повторять: я высокой крови, под стать властителю, я кого хошь научу правилам приличия! Ну, я повторял за ним смешные слова, пока маленький был… Она меня с тех пор дразнит.
– Не ходи никуда, Правила Приличия, – громко и четко сказала Мир.
Парень замер. Беспомощно сжал и разжал кулаки. Посмотрел на Стократа…
– У тебя там родственники? – спросил Стократ.
– Нет. Я сирота.
– Оставайся с ней. Охраняй ее. На рассвете я вернусь.
* * *
Город выглядел, как после долгой войны. Дымились пепелища, валялись неприбранные трупы. На перекрестках маячили по двое солдаты Вывора – в синих плащах с белыми гербами.
Стократ крался дворами, обходя догорающие развалины, перемахивая через уцелевшие заборы. Меч рукояткой грел ему ладонь. Он крался бесшумно и думал на ходу, поворачивал так и эдак известные детали головоломки.
Карта Обитаемого Мира на спине девушки. Глубоко пробитая кожа. Залитая кровью столица Гран.
– Пробовать не буду, – прошептал Стократ, перепрыгивая сразу через несколько умозаключений. – Колоть ее, резать и смотреть, что случится, – нет, не буду…
Молчаливые стражники из Выворота напоминали ему тех, что погибли от его руки на переправе. Он ускорил шаг – слишком медленно получалось пробираться по городу, а рассвет близился, вот уже и ветер зашевелился, раздувая дым…
Послышался топот нескольких лошадей; Стократ укрылся во дворе как раз вовремя, чтобы увидеть сквозь щели скачущую по улице процессию: двое передних всадников везли в седлах наследников властителя, живых, хотя и здорово перепуганных. Последним ехал, сгорбившись, их учитель – то, что старику оставили жизнь, показалось Стократу хорошим знаком. Кавалькада свернула к замку, и Стократ решил, что ситуация более-менее ясна.
