Недалеко от своего дома я увидела чинно
вышагивающую Дашку, одетую в слишком короткую юбку, едва прикрывающую ее пухлую
попку, и легкий топик. Она была обута в туфли на таких высоких каблуках, что
казалось, будто ее ноги, того гляди, подкосятся и она рухнет на землю. Дашка
выглядела, как дешевая уличная проститутка, которая плетется домой после
бессонной трудовой ночи, сопровождаемая сигналами проезжающих мимо машин.
– Дашка идет, – с особой ненавистью
произнесла я и в тот момент, когда она подошла к калитке нашего дома, открыв
окно машины, прокричала:
– Дашка, стой!
Дарья остановилась, обернулась и испуганно
посмотрела на меня. Ее губы были накрашены яркой губной помадой морковного
цвета так, что она выглядела слишком вульгарно и, можно сказать, даже пошло.
Поняв, что я в бешенстве, Димка остановил
машину и попытался меня успокоить.
– Оля, ты что надумала?!
– Я ее сейчас за волосы оттаскаю. Позор какой!
На нее же все соседи смотрят!
– Не кипятись. Может, пусть она выспится, а
потом с ней поговоришь?
– Когда она выспится, она опять убежит на
панель.
– Тогда, может, я с ней поговорю
по-мужски? – по-прежнему держал меня за руку Димка.
– Да она тебя слушать не будет. Пошлет куда
подальше. Она как на панель вышла, так всех мужиков лютой ненавистью ненавидеть
стала.
Выскочив из машины, я подошла к сестре и
отвесила ей капитальную пощечину. Перепуганный Димка вышел следом за мной и
нервно закурил в сторонке.
– Ты что руки распускаешь? – схватилась
за покрасневшую щеку Дашка.
– Ты на себя в зеркало смотрела???
– Смотрела!
– И кого ты там видела?
– Себя любимую.
– Знаешь, на кого ты похожа? На проститутку!
Почему ты не в школе?
– Потому, что я устала быть посмешищем и
дочерью алкоголички, – глотая слезы, ответила Дашка.
– Дашка, но ведь как-то жить надо. Я же с этим
жила, школу окончила и аттестат получила.
– А зачем он тебе, этот аттестат? Он тебе в
жизни все равно никогда не пригодится.
– Мало ли! Может, я учиться пойду.
– Оля, не пускай мне пыль в глаза. Никуда ты
не пойдешь, потому что ты в этой жизни себе хороший «кошелек» нашла. Я еще с
таким богатым и щедрым не познакомилась. Я в поиске. Я тоже хочу жить так, как
ты живешь.
– Там, где ты его ищешь, ты его никогда не
найдешь. Там их нет, – спокойно ответила я. – Пойми, фильм «Красотка»
– это всего лишь фильм. Дашка, ну что с тобой стало? Что со всеми нами стало?
Почувствовав, что у меня у самой на глазах
выступают слезы, я ощутила ноющую боль в сердце и продолжила:
– Я как тебя в таком виде увидела, так у меня
сердце заныло. Дашуля, но ты же еще совсем ребенок.
– А у тебя сердце не ноет оттого, что вечно
пьяная мать приводит в дом какую-то бомжатину и целыми днями требует у меня
денег? Я ее ненавижу!!! – не помня себя, крикнула Дашка.
– Даш, что ты такое говоришь? – я
попыталась зажать Дашкин рот своей ладонью. – Разве можно про мать-то?
– Можно! Потому что это она во всем виновата.
Это мы из-за нее так живем! Из-за нее и ее проклятой гордости, от которой уже
давно не осталось и следа и которую она пропила! Я никогда не забуду, как я ей
дневник с оценками принесла показать, а сама ушла в комнату уроки делать,
вернулась, а у нее на кухне уже какой-то бомжара сидит, а мать прямо на моем дневнике
разделывает селедку. Ты можешь себе представить?!
– Даша, но ты же уже большая девочка и должна
понимать, что мать запила и что она просто деградировала.
– Если мы здесь останемся, то все деградируем.
Я хочу заработать денег, чтобы отсюда уехать, ее пьяную рожу не видеть и забыть
про всю эту жизнь, как про страшный сон.
Неожиданно Дашка замерла, и на ее лице
появился испуг. Громко закричав, она сделала резкое движение, бросилась на меня
и вместе со мной упала на землю. Ничего не понимая, я тут же подняла голову и
увидела, как с места сорвалась стоящая неподалеку от моего дома машина,
стремительно поехала по нашей улице. Я беспомощно отстранила от себя
навалившуюся на меня Дашку и увидела, как из ее расстегнутого на груди топика
сочится кровь.
– Дашуля... Дашка...
Глава 16
Димка отнес на руках Дашку в машину, я села на
заднее сиденье, положив ее голову к себе на колени, и, взяв у Димки аптечку,
бинтовала ей простреленную грудь, пытаясь хоть как-то остановить кровь.
– Дима, быстрее! Пожалуйста, быстрее! –
кричала я на Димку, который мчался на бешеной скорости в больницу, и гладила
Дашку по волосам.
– Дашуля, ты как? – теребила я волосы
сестренки, боясь, что сейчас она закроет глаза и больше никогда их не откроет.
– Больно, – задыхаясь, стонала Дашка.
– Где больно?
– Грудь.
– Потерпи. Сейчас приедем в больницу, и все
будет хорошо. Вот увидишь! Я тебе обещаю.
– Оля, тебя хотят убить, – прохрипела
Дашка.
– Меня?
– Стреляли в тебя. Я видела. Я случайно
увидела, как у стоящей недалеко от нашего дома машины с тонированными стеклами
открылось окно. Человек, сидящий в машине, был в маске.
– В маске?
– Да. Лица не было видно. Все так быстро
произошло... Он наставил оружие на тебя.
– Зачем ты на меня бросилась? Дуреха,
зачем? – Я плакала, и мои слезы капали прямо на Дашкино лицо.
– Я просто очень тебя люблю. Ты прости меня,
пожалуйста, за все. Прости...
– Дашулька, все будет хорошо. Я сниму
квартиру, вы с Тонькой перейдете в другую школу. – Я и сама не знала, кого
успокаиваю – себя или свою сестру. – Мать закодируется и бросит пить.
– Оля, у тебя есть враги. Будь
осторожна, – снова прохрипела сестренка. – Кто-то хочет тебя убить.
– Да кому я нужна? – растерянно пожала я
плечами и всхлипнула. – Может быть, меня с кем-то перепутали?
– Тебя хотят убить, – стояла на своем
Дашка. – А помнишь, как мы всей семьей на озеро ходили купаться? Помнишь?
– Помню, милая. Помню!
– Мама тогда еще почти не пила. От нее всегда
вкусно пахло. А ее руки были самыми родными и любящими. Она меня всегда по
голове гладила. Жалела, прямо, как ты сейчас...
– Дашулька, тебе, наверно, сейчас тяжело
говорить?
