– Не волнуйся. Этот порошок просто на время
затуманивает сознание. Заставишь его выпить как можно больше воды, и через
пятнадцать минут дашь ему на подпись эту папку с бумагами.
– Что это за бумаги?
– Тебя это не касается.
– Как не касается?
– Это деньги, которые с его счетов будут
переведены мне, – деликатно объяснил мне Давид. – Когда ты будешь
давать Георгию листы на подпись, он будет находиться в дурмане. Но если он все
же спросит тебя о том, что ты ему подсовываешь, скажи, что пришли счета за
виллу, их нужно оплатить. Требуется его подпись. Ты оказываешь мне эту услугу,
а я на твоих глазах уничтожаю все негативы. Сумочку, которую ты потеряла на
яхте, можешь забрать, она нужна была лишь для того, чтобы подержать тебя в
нервном напряжении.
Давид встал, вновь попытался поцеловать мне
руку, но я тут же ее отдернула, и он удалился. Алина посмотрела на меня с
сожалением и прошептала:
– Прости.
– Алина, после того, как Георгий подпишет эти
бумаги и все его деньги перейдут Давиду, Давид первым делом уберет меня, а
потом – тебя как ненужного свидетеля его многочисленных темных дел.
Но Алина не сказала мне на это ни единого
слова и, еще раз прошептав «прости», пошла следом за Давидом.
Подняв голову, я сразу обратила внимание на
то, что Рашида нет, и я даже не заметила, когда он ушел. Видимо, ему надоело
сидеть в кафе и он решил подождать меня в машине. Положив папку с документами в
тот же пакет, где лежала сумка, пропавшая на Лазурном Берегу, я встала со
своего места и, пошатываясь, вышла из кафе. Увидев курившего у машины Рашида, я
посмотрела на отъезжающую машину Давида и с дрожью в голосе произнесла:
– Рашид, возвращаемся в больницу.
– Зачем? Мы же только что оттуда приехали?
– Я должна Георгию все рассказать и во всем
ему признаться.
– Зачем?
– Затем, что я не могу сделать то, что от меня
требуют.
– А тебе и не нужно ничего делать.
Рашид достал из пакета папку с документами и
поджег ее зажигалкой.
– Тебе она нужна?
– Нет, – покачала я головой.
– Знаешь, я все слышал, – честно
признался Рашид.
– Как?
– Просто шеф снабдил нас аппаратурой, с
помощью которой можно слышать, о чем говорят люди, сидящие на некотором
расстоянии от тебя. Я сразу понял, что эти двое тебе мешают. А еще я понял, что
ты проверенная. Понимаешь, шефа окружают только проверенные люди и ты одна была
непроверенная. А теперь ты уже одна из нас.
Увидев, что я стою, как окаменевшая, Рашид
потряс меня за плечи и произнес:
– Оля, ну что ты стоишь, как статуя? Да пойми
же ты, не нужно ничего шефу рассказывать. Ему сейчас и так тяжело. Я понял, что
эти двое тебе мешают, и, пока они объясняли тебе, что ты должна сделать,
перерезал тормозные шланги в их машине. Она как раз на пригорке стояла. Прямо
вниз покатилась.
– Что?
– Эти двое больше тебе не мешают.
Я села в машину к Рашиду и поехала вместе с
ним для того, чтобы убедиться, что Давида с Алиной больше нет. Подъехав к краю
обрыва, мы увидели внизу разбившуюся машину Давида, охваченную огнем.
– Оля, я подумал, что тебе не нужны лишние
проблемы, и я решил тебе помочь. Я правильно сделал?
Я смотрела то на машину, то на Рашида и
судорожно кивала головой.
– Тогда можно, я сегодня к швейцарке поеду, у
нее муж на ночь уехал?
Я кивала головой, плакала и улыбалась...
Эпилог
Эта операция оказалась для Георгия роковой.
Вроде бы она прошла успешно, и Георгий уже шел на поправку, но не выдержало
сердце, и его состояние резко ухудшилось. Видимо, сердце устало от такого
количества операций. Я сидела у него сутками, молила Бога, чтобы Георгий
выздоровел, но чуда не произошло. Сердце остановилось...
Так закончилась моя жизнь с человеком,
которого я сначала боялась, затем уважала, а потом боготворила. В последние
дни, когда Георгий совсем неважно себя чувствовал, мы очень много с ним говорили,
и я рассказала ему всю свою жизнь.
На похороны Георгия я не пришла. Зачем? Там
было целое море родственников, которые просто разодрали бы меня в клочья,
посчитав еще одной претенденткой на огромное наследство. Я вернулась в ту
квартиру, которую он для меня снял, и увидела, что на журнальном столике лежат
документы на квартиру, оформленные на мое имя...
Забрав сестру из частной школы, я устроила ее
в другую, возле дома и... поступила на факультет психологии, совмещая учебу с
работой.
А однажды я встретила Димку, и былые чувства
вернулись ко мне вновь. Димка переехал ко мне на квартиру, и первые месяцы
действительно все было просто замечательно. А потом что-то в нем надломилось, и
он стал пить... Когда он пил, то называл меня вечной содержанкой, подстилкой
богатых мужиков, говорил, что ему тошно жить в этой квартире, потому что ее
подарил мне богатый мужик, но все же он продолжал в ней жить и портить мне
нервы. Когда я просила его прекратить пить, он тут же вспоминал моих мужчин и
кричал, чтобы я сначала отучила пить свою мать. Я смотрела на этого пьяного,
деспотичного мужчину и не верила в то, что это мой Димка. Тот Димка, который
носил меня на руках, заглядывал в рот и говорил ласковые слова.
А еще я почему-то вспоминала Алину и те ее две
недели, которые, увы, так и не смогли стать самыми счастливыми двумя неделями в
ее жизни. А однажды уже повзрослевшая Тоня села напротив меня, посмотрела на
спящего пьяного Димку, который перед этим два часа дебоширил, упрекал меня
моими бывшими мужиками, и сказала, что так больше продолжаться не может... У
нее были такие усталые недетские глаза, что я не сдержалась и выставила Димку с
вещами не только за дверь, но и навсегда из своей жизни. Жаль, что наша
совместная с Димкой жизнь убила те счастливые дни, которые все это время
хранились в моей памяти.
Все эти годы я ездила на могилу к Дашке и
всегда поражалась тому, что она была вечно усыпана лилиями. Когда я подходила к
сторожу и спрашивала его о том, откуда на могиле сестры лилии, он удивленно
пожимал плечами и говорил, что не знает.
Я долгое время жила одна, потому что мне
казалось, что я недостойна жить с хорошим мужчиной, а еще мне казалось, что
хороших мужчин не бывает. Получив высшее образование, я и сама поразилась тому,
как, оказывается, интересно учиться, и после получения диплома смогла стать
частным психологом, консультируя всех, кто приходил ко мне на прием. А однажды
дверь моего кабинета открылась и... я увидела Родиона.
– Консультации даете? – спросил меня он и
сел напротив.
