Удача, как обычно, дело случая.
Я понимал, что переплыть реку, когда с берега в тебя целится полудюжина отменных стрелков, можно лишь под водой. Но человек – не рыба и дышать жабрами не научился. Учитывая ширину реки, даже самому умелому ныряльщику пришлось бы не менее пяти раз вдохнуть воздух, а для этого – показаться на поверхности. Лучникам, бьющим птицу на лету, а белку – в глаз, промахнуться в такую цель почти невозможно. И вот в этом «почти», умноженном на восемнадцать, и был заключен смысл Испытания. Если в столь безнадежной ситуации человек вопреки здравому смыслу сумеет выжить – значит, он еще нужен Создателю среди живых. Но нельзя же и в самом деле во всем полагаться исключительно на высшую волю! Зачем в таком случае ум? Нуждайся Создатель в безмозглых помощниках, он заселил бы сушу овцами или коровами, а не стал бы возиться со столь капризными созданиями, как люди.
Спасительная идея пришла мне в голову в то мгновение, когда я уже почти стащил с себя рубашку. Вернее, калейдоскоп отдельных сполохов, словно молнии в ночную грозу, осветил в голове главную мысль…
Вспышка первая: для того, чтобы выжить, необходимо как можно дольше оставаться на глубине. Вторая: задержаться там можно, только имея возможность дышать. Третья: под водой воздуха нет! Четвертая: его необходимо взять с собой! Пятая, воздуха не зачерпнешь в ладони! И как гром: бабах! Так зачерпни же хоть чем-нибудь!!! Хоть немного, хоть совсем чуть-чуть! Ведь даже один-единственный вдох вдвое увеличит шансы на выживание!..
Скомкав в одном кулаке подол рубахи и стиснув другим как можно туже ворот, я плюхнулся в реку, давая потянуть себя на дно. А когда увидел, как шелковая ткань упруго вздулась над головой, от радости и надежды на благоприятный исход едва не заорал от восторга.
Но шанс на спасение – всего лишь шанс, ибо далеко не каждый умеет им воспользоваться.
Поскольку обе руки у меня были заняты, я встал на колени и, стараясь сильно не отталкиваться от дна, двинулся вправо и вперед – на глубину и вниз по течению. К счастью для меня, буквально в нескольких шагах от берега русло реки резко углублялось, а течение усиливалось. И вскоре я почувствовал, как вода подхватила меня и потащила за собой. Теперь оставалось только как можно дольше не показываться на поверхности, что, несмотря на уловку, все же было не так просто. Ткань не стекло, и воздух все же понемногу уходил из пузыря, и надо было хорошенько рассчитать, что лучше, задерживать дыхание как можно дольше, чтобы потом использовать оставшиеся крохи, или вдохнуть пораньше, а уж после – держаться до конца. А помимо всего прочего, с укутанной рубахой головой я не имел ни малейшего понятия, к какому берегу меня несет река. Если она вообще не кружит сейчас по широкой дуге от берега к берегу, как это часто случается со спокойным течением. Но тут уж приходилось полагаться исключительно на волю провидения…
Почувствовав, что удерживать дыхание невмоготу, я, как мог, аккуратнее выдохнул под воротник, а после потянул в себя воздух из рубашки. К счастью, того оставалось как раз на хороший вдох.
Отпустив подол, я быстро заработал руками и ногами, стараясь удерживать себя поперек течения, так, чтоб чувствовать его напор левым боком. И поскольку тот продолжал возрастать, можно было надеяться, что я двигаюсь к середине реки, а не наоборот.
Еще пара сильных гребков, и подошло мгновение, от которого зависела жизнь. Воздух был на исходе, и надо было подниматься на поверхность. И тут я почувствовал, как тело охватывает парализующий мышцы ужас. «Нет! Только не наверх! – вопило сознание. – Там смерть!» Умирать всегда страшно, а умирать человеку, который как бы только что начал жить, не хочется вдвойне. К сожалению, смерть была не только наверху, но и здесь, в уютной тиши речных вод. Приходилось выбирать ту, что менее вероятна.
Чтоб прогнать страх, я рванулся к поверхности с такой силой, что буквально вылетел из воды по пояс, словно огромная белуга или осетр. И пока легкие жадно вдыхали воздух, успел заметить, что нахожусь почти на средине реки, ближе к лучникам, чем к роще, а уже в следующее мгновение вновь погрузился в воду.
Лучников для Испытания и в самом деле подобрали самых лучших. Поэтому, хоть я вынырнул гораздо позже и дальше, чем меня выглядывали, три стрелы свистнули в воздухе с ничтожным запозданием. Но и его хватило для того, чтоб смерть пронеслась мимо, лишь слегка царапнув плечо.
Теперь я знал, куда плыть, и использовал свой шанс до конца, мощно загребая руками и ногами, разрешая течению уносить себя подальше от стрелков. Но теперь и те знали, что беглец не утоп и где можно примерно ожидать моего следующего появления.
Больше уповая на милость Создателя, я все же использовал не бог весть какую хитрость и, прежде чем вынырнуть, поднял над головой снятую рубаху. Шесть стрел пробили ткань почти одновременно с тем, как она забелела среди волн. И вновь взяли свою дань – одно острее пронзило мне левую ладонь, и я едва не захлебнулся от острой боли. Но все же сумел воспользоваться предоставленным шансом и вдохнул еще раз.
Я уже миновал стремнину и существенно приблизился к противоположному берегу, но со стрелой в руке плыть дальше было затруднительно, и почти весь запас воздуха я использовал на то, чтоб, оставаясь под водой, сломать древко и вытащить его из раны. Только течение увеличивало расстояние между мной и лучниками. Да и то, если те не побежали вниз по течению. В чем я не сомневался ни на мгновение. Но нужно было плыть дальше, а для этого хотя бы еще раз вдохнуть полной грудью.
Как можно осторожнее я всплыл, задрав лицо вверх, пытаясь лишь одними губами достать до вожделенного воздуха. Я этого не видел, но собственную сметливость вполне смог оценить Ставр, за что и был вознагражден дружеским тумаком от Любомира. В любое иное время суток подобный маневр окончился бы моей смертью, но играющие на ряби волн блики от лучей заходящего солнца создали на воде такое количество белесых пятен, что прибавление к ним еще одного прошло почти незамеченно. А когда все ж распознали лицо беглеца, время было упущено. Шесть раз тренькнула тетива, и шесть оперенных серыми гусиными перьями стрел вспороли воздух вслед уходящему на глубину человеку, но даже не царапнули меня.
Крик досады вырвался из уст троих оставшихся без стрел лучников, и они в азарте бросились к привязанным неподалеку лодкам. Правилами Испытания не предусматривалась смена оружия, но и не запрещалось помешать испытуемому выполнить задание голыми руками. А трое осталось на берегу, условившись между собой теперь стрелять только по очереди…
Не зная обо всех этих приготовлениях, я продолжал плыть, пока на очередном гребке не задел пальцами, к счастью целой руки, прибрежный ил, а потом и грудью не наполз на отмель. Понимая, что сквозь мелкую воду мое крупное тело отлично видно, я резко откатился в сторону, подтянул ноги и толчком бросил себя вперед. Оба движения уберегли меня от двух выстрелов, но третья стрела все ж настигла, глубоко вонзившись в мякоть левого плеча. Боль, рванувшая измученное и задыхающееся тело, была ничем в сравнении с радостью, которую я ощутил. Ведь эта стрела была последней, а я находился на противоположном берегу живой и сравнительно невредимый.
