– Да, – подтвердил Островид. – Слово в слово… Так в чем же дело, Медведушка? Вот он – Ханджар. Самый настоящий. Или я уже не провидец?
И харцыз, и рыцарь ошалело смотрели друг на друга. Один от услышанного пророчества, другой, еще не понимая, что сказка начала оживать. Первым опомнился атаман.
– Но в том же предвидении сказано, что докажет Ханджар свою истинность, выстояв двое суток в поединке с лучшими бойцами Степи. Как с этим?
Островид пожал плечами.
– А это уже не ко мне, Медведушка. Вон Ханджар напротив сидит. Его и спрашивай. Или я ошибаюсь? Может, все же пасеку решил завести? Я не неволю. Медведушка жизнью мне обязан, попрошу – отпустит…
– Попрошу?! – вскинулся тут же Владивой. – Ну, нет! Суждено погибнуть, значит, судьба! Но если выстою, я из разбойников такое войско сделаю, что и чихнуть без приказа не посмеют!
– Из кого?… – стал приподниматься Медведь, но слепой мудрец придавил его к лавке ладонью, одновременно остановив красноречие рыцаря.
– Поединок важное условие в пророчестве, – молвил весомо. – И то, что ты согласен его исполнить, говорит больше иных слов… Но главное в ином, рыцарь. И к этому ты не готов. Душа твоя еще не очистилась от прошлого и не впустила в себя Степь. «Свобода» для тебя пока одно из многих слов. Харцызы – враги и разбойники. А Разрушитель – непонятная легенда. Ты еще не освободился от оков прежней жизни, не стал одним из нас… Поэтому, считаю, правильным будет отвезти тебя в буерак Вернигора. И если потом ты сам захочешь найти Кара-Кермен, вот тогда и поговорим о будущем. Время терпит… А харцызы умеют ждать. И друга, и врага… – Немного помолчал, а потом твердо и повелительно закончил: – Таково мое мнение! Что скажешь, Ханджар?
– Тебе виднее, мудрец, – пожал плечами Владивой. – Биться так биться. Мириться так мириться. Во мне и в самом деле слишком много всего от барона осталось. Хотя в Зелен-Логе меня ждет только меч палача. Ведь преступив закон королевства, я больше ничем не отличаюсь от степных разбойников. Может, и в самом деле попытаться стать одним из них?
– Вот это любо! – пробасил довольно Медведь. – Не кручинься, Ханджар, здесь в степи нет баб, а только рабыни. И никто не смеет превратить воина в носителя подола. Батька прав, с тобой и в самом деле сейчас биться, что беспамятного обижать. Обживись, почувствуй запах вольного ветра. Слышь, батька, а давай я сам отвезу его? Да с нового полона девок там оставлю. Они смирные, работящие. И зимовник соорудить помогут, и тебе, Ханджар, веселее новую жизнь начинать.
– Не надо девок, – скривился Владивой. – К собственным рабыням я еще не готов.
– Ну, во-первых, они и не твои, – серьезно ответил Медведь. – У тебя тут пока, окромя меча и головы на плечах, вообще ничего нет. Девок я тебе отдаю временно. Считай, на хранение. Тебе польза, мне меньше мороки, а они – целее будут. Пока в курене нового атамана изберут, седмицы две такая канитель завертится, что мне не до них будет, а девчатам мало не покажется, если новикам в руки попадут. Так что ты их, считай, от бесчестья спасаешь. Когда я полонянкам все объясню, а их старшая сестричка, Рута, вполне сметливая, и сама все поймет и младшим втолкует, они тебе ноги целовать будут. Так что, Ханджар, не вороти рыло, а сделай доброе дело. Там видно будет… Через месяц, когда в Кара-Кермене рада старшин соберется, я заеду за тобой. Приживешься на хуторе и решишь в нем остаться – так тому и быть, а захочешь умереть или славы сыскать – покажу дорогу. По рукам?
Харцыз говорил вроде искренне и незлобиво, да и Али Джагар, по существу, то же самое советовал, поэтому Владивой вздохнул и решительно, как прыгают с моста в холодную реку, хлопнул ладонью по подставленной лапе Медведя.
– Вот и славно, – подвел черту беседе слепец. – Теперь можно и перекусить немного. Арина, где тебя носит?! Накрывай на стол! Пировать будем! Медведушка, скажи своим хлопцам, пускай коней расседлают. Завтра хороший день, чтобы новую жизнь начать, а сегодня отдыхать будем…
Глава 15
Такое впечатление, что все самое важное в этом мире происходит во сне. Или это я уже настолько привык к горизонтальному положению, что серьезными вещами могу заниматься исключительно лежа. Эдакий Обломов, нового разлива. Кстати, о разливе! Как я сумел окончательно убедиться на собственном опыте, здешнее вино чрезвычайно коварно. А главное, принадлежит к самому неприятному разряду алкогольных напитков, влияющих на организм по кумулятивно-фугасному принципу. Воздействие типа: «ты, милок, иди, а я тебя потом догоню». Пьется, как сок или компот, а когда вступает в силу, ты оказываешься уже далеко-далеко за точкой невозвращения…
Поэтому, отдав надлежащие почести телу погибшего воина и выпив круговую чашу за победу над разбойниками, а также возблагодарив Создателя за дарованные жизни спасенных девушек, само возвращение в Зеленец я уже помню смутно.
Потом, уже в замке, мне еще что-то щедрой рукой подливал из кувшина Любомир, таинственным шепотом сообщая, что графиня сегодня легла спать пораньше и почему бы в таком случае двум доблестным воинам немножко не пошалить? Припоминается еще, что мы не только пили, но и пели… Громко и каждый свое. К счастью, достаточно невнятно, а то вряд ли я и в таком состоянии синхронно переводил тексты любимых песен. А незнакомую напевную речь, чего доброго, могли посчитать заклинанием.
Потом я отошел в сторонку, по естественной нужде – и набрел на знакомый костер.
«Мой костер в тумане светит, искры гаснут над водой, нас с тобой никто не встретит…»
Рядом с огнем трое парней и одна девушка о чем-то оживленно спорили. Хотел подойти ближе, но то ли ноги не слушались, то ли не прошел фейс-контроль в связи с повышенным содержанием этилового спирта в крови. Попытался привлечь их внимание активной жестикуляцией, но это из тьмы хорошо видно, что происходит на свету, а не наоборот. А еще чуть погодя туману надоело мое размахивание руками, и он совершенно бесцеремонно спровадил меня вон…
Оказавшись в собственной комнате, я увидел там высокого старика столь мощного телосложения, что о его преклонном возрасте можно было догадаться только по густой седине, убелившей не только волосы незнакомца, но также его усы, бороду и густые, кустистые брови.
– Наконец-то она попала в руки тому, кто сумеет по достоинству оценить все изложенное мною здесь, а также воспользоваться накопленным опытом и знаниями, – произнес он густым архидьяконовским басом, любовно поглаживая ладонью переплет найденной инкунабулы. – Береги ее, Игорь. Тебе еще очень многому научиться надо, прежде чем шагнуть дальше…
Я хотел спросить, кто он таков и что ему нужно, но невидимые мягкие руки настойчиво повлекли меня назад, и я свалился навзничь на лежанку, успев еще удивиться, откуда в комнате столько много красных маков…
* * *
– Это начинает становиться плохой традицией, – недовольно проворчал смутно знакомый голос. – Когда не появлюсь, ты в обнимку с бодуном валяешься. Эдак я, чего доброго, разорюсь на бесплатных поставках пива… Нашел себе мать Терезию… Эй! Игорь! Хорош дрыхнуть! Я, между прочим, с тобой разговариваю… Несусь, понимаешь, через пол-Вселенной, чтоб «доброе утро» человеку сказать, а он даже глаза открыть не соизволит. Ведь не спишь уже. Совсем распустился… Нет чтоб, как и положено порядочному миссионеру, отсталый мир к просвещению и развитию тянуть, он сам тянется – к девицам да хмельному. Считаю до трех, а потом уйду. По-английски… Вместе с пивом.
