По биологии я уже кое-что петрил, сообразил: вот кто половой
бандюга, а не я совсем. Слишком много силы в яйцах у Аркана Ивановича Жаме,
слишком много! Оттого ты, сукин сын, и в парикмахерские женские подался,
подкнокиваешь, как соседи законное половое сношение совершают и политику
хаваешь, чуть не кончаешь, колени бурлят, тварь. Гормона в тебе лишнего до хуя,
чирей из-под слепой кишки, гнида пустая!
Короче говоря, достал я препараты тестостерона или еще
какого и целый месяц колол Аркана Ивановича Жаме. Препарат же тот постепенно
мужика в бабу превращает без всякого понта. Наблюдения веду: смотрю, у моего
Аркан Ивановича Жаме движения мягче стали, мурлычет что-то, в почтовый ящик
третий день не лазит, сволочь, и по телефону не рычит, как раньше, плешь бритая
на жопе не зарастает, – гормон на волосню, значит, подействовал.
– Коленька-кисуленька, – просит, – побрей
меня всего, хочу быть, наконец, голым.
– Ну, уж это я ебу, – говорю, – бесплатно
брить!
– Я заплачу, не бойся.
Двести рублей дает. Три тюбика мыльной пасты выдавил на
него, две пачки лезвий потратил. Побрил. Раз завязал, то так не грех и
подработать.
Исправляться стал Аркан Иванович Жаме, лицом побелел, в
бедрах раздался, ходит по коридору и плечами, как проститутка, поводит, глаза
прищуривает, перерожденец сраный. Картошку чистит и поет: «Я вся горю, не пойму
отчего…» Даже стыдно.
Стал в кодексе рыться, статью такую искать – за переделку
мужика в бабу. Не нашел. Решил, что подведут под тяжкие телесные. А он меня уже
клеить начал: «Потри спинку своей рукой и массаж сделай – плачу по высшей
таксе».
Пять тысяч старыми я верняком содрал с него. Один раз ночью
подстерег в коридоре, в муде мое вцепился и в свою комнату тащит. Я ему врезал
в глаза – и он успокоился. Сейчас из женской парикмахерской в мужскую перешел.
А тут Сталин дубаря дал. Пробрался я к международному урке –
он на Пушкинской жил. Свесились из окна, косяка на толпу давим. Ну и народу! У
меня аж руки зачесались, несмотря, что завязал. Каша! Один к одному. Я бы в
такой каше обогатился, падлой быть, на всю жизнь, дай он дубаря лет на пять
раньше. Для нашего брата-карманника такой фарт раз в сто лет выпадает. Урка
международный тут и припомнил, как он на Ходынке щипал, когда царя короновали,
Николу. Мальчишка еще был, на триста рублей золотом наказал фраеров каких-то.
Хвалил Сталина. Другой, говорит, камеру так держать не мог, как он страну
держал. В законе был. А у меня, хошь верь, хошь не верь, – помацать на
него не тянуло.
Ты, я вижу, придавить не прочь? Ну уж, хуюшки! Ты меня,
трекалу, подзавел, ты и слушай. Чифирку сейчас заварим. Конец скоро. К нашим
дням приближаемся. Но если ты, подлюга, ботало свое распустишь, и хоть кому
капнешь, что здесь слыхал, я, ебать меня в нюх, схаваю тебя и анализ кала даже
не сделаю, понял? Научная тайна – это тебе не хуй собачий, а собачачий. Пей, не
обижайся. Я же не злой, я нервный, второго такого на земном шаре нема. Отвечаю,
блядь человек буду, рупь за сто.
Вот ты сидишь, пьешь, икорочкой закусываешь, банку крабов
сметал казенную, а балык и севрюжку уж и за хуй не считаешь. А ведь мне эту
бацилу по спецнаряду выдают, как важному научному объекту и субъекту.
Ну, ладно! Будь здоров! Я тебя к дрозофилам пристрою, к
мушкам. Да, нет! Эрекцию вызывают другие мушки, шампанские. У нас их пока не
разводят. А эрекция, это когда встает, чухно ты темное. Ну, откуда же я знаю,
почему у тебя встает от шампанского. Что я, Троцкий, что ли? Ну сука, не дай
господь, попадешь к такому прокурору, как ты, – за год дело не кончит. До
пересылки ноги не дотянешь. Слушай, мизер.
Тут амнистия. Тетка пишет, что закрутила хер в рубашку с
надзирателем Юркой. Вышла за зону и стала жить с ним.
Кизму дернули в академию и говорят: принимай лабораторию,
Молодина мы прогоним по пизде мешалкой. Ну и ну! Как повернул дело Никита!
Кизма, конечно, меня и Владу Юрьевну тоже тягает наверх. И тут началась
основная моя жизнь. В месяц гребу пятьсот-шестьсот новыми, жопа, а не старыми.
Такую цену на малофейку выбил Кизма в банке. Владу Юрьевну я успокоил: и на нее
хватит и на два НИИ. А опыты опять пошли сложные, лаборатория сексологией
начала заниматься. Дрочить – это что! – пустяк. На меня приборы стали
вешать, датчики. Места на мне и на хуе нет свободного. Сижу, весь в проводе
обвязанный, смотрю на приборы и экраны разные. Как кончаю, так на них стрелки
бегают и чего-то мигает. Интересно! А Кизма орет: «Внимание! Оргазм!» и биотоки
записывает! И еще он открыл, что во мне энергия скрыта громадная при оргазме, и
если ее, как говорится, приручить, то она почище атомной бомбы поможет людям в
гражданских целях. Понял?
Опыты ставили: только начнет меня забирать, а на рельсах
электричка с моторчиком бегает быстрей, все быстрей, а сначала – медленно.
Прерываю мастурбацию – электричка стоит, как вкопанная. Я по новой – трогается.
Ее в Детском Мире купили. А если дети докумекают, что к чему? Тоже сволочи,
нашли, что выпускать. Ладно, докладываю Кизме: «Готов к оргазму». А электричка
чуть с рельсов не сходит, по кругу бегает и останавливается не сразу. Академик
(тот самый) приходил смотреть. Ужаснулся. У! Сколько еще в человеке не открыто!
Формулу вывели. Теперь инженеры пускай рогами шевелят. Самое трудное – не
растерять эту энергию, понял? Она же, падла, по всему телу разбегается,
пропадает в атмосфере и даже в памяти не остается – хуже плазмы термоядерной.
Академик сказал:
– Продолжайте, дружочки, опыты. Человек решит эту
проблему, если ему не будут мешать лысенки.
Я еще поддакнул и говорю:
– Лысенку давно пора «Политанией» вывести.
– Что за «Политания» такая? – спрашивает.
Объяснил, как мог. Изумился академик:
– В каком говне живет человек, какие звери подлые его
кусают, а он все к звездам, к звездам, сволочь дерзновенная и великолепная!
Я академику в ответ толкую, что, если мандавошки одолевают,
то не то, чтобы к звездам, а и в аптеку залетишь. Не постесняешься «Политании»
спросить.
Короче, загребаться стал приличный кусок. Что я, блядь,
Днепрогэс, что ли, даром энергию отдавать! Если электричка ездит, значит, плати
уж по совместительству.
Ты, кирюха, опять ебало разинул, и, конечно, думаешь, как
эту энергию использовать в военных целях? Ну, и что же ты надумал? Что залегла
дивизия и дрочит, ток в колючую проволоку бежит и атака срывается? Так я тебя
понял? И все солдаты друг с другом соединены последовательно и параллельно. А
если замыкание короткое, что тогда? Ни хера ты не придумал. Выходит, генерал
должен пробку менять, которая перегорела и пока он жучка будет ставить, фашист
тут как тут – и полный пиздец дивизии. Инженер из тебя, как из моей жопы
драмкружок.
Я у академика спросил один раз, что будет, если все мужское
население начнет по команде дрочить и кончит секунда в секунду, товарищеский
оргазм совершит и групповой к тому же. Старикашка говорит:
