— Ты уверен, что это костер, а не пожар? — спросил Ируатту. И сам пожалел о собственной глупости: ну какой тут может быть пожар, если ни ночью, ни утром не было грозы?!
— Нет, костер, — настаивал Алекс.
— Далеко?
— Да.
И этого можно было бы не спрашивать.
Было бы не слишком далеко — ночью они заметили бы его.
— Давно жгли. Может, ночью, может, и вчера.
«Пожалуй, Алекс мог бы работать на Земле парфюмером — при некоторой тренировке», — подумал Вит.
— Что будем делать?
Ируатту не слишком хотелось двигаться в том направлении, которое указывал Алекс. Но если та стоянка давным-давно покинута, то она может хотя бы дать представление о враге.
С другой стороны, те, кто жег костер, совершенно не опасались оказаться замеченными. А значит, это совсем не те, кто может искать их по наводке предателя с базы.
Стоило хотя бы проверить.
Вит, выслушав все эти доводы, сказал:
— Да, можно пройти. Правда, сделаем большой крюк.
Джеймс молча кивнул.
— А если это ловушка?
Бывший «шаман» и сам сомневался, стоит ли. Но лучше было бы столкнуться со знакомой опасностью, чем с неизвестностью. К тому же, кто знает, вдруг шпион на базе был обнаружен и уже успел рассказать о том, как именно перепрограммировал полет. Тогда их станут искать именно здесь и опасаться ничего не будут. Даже наоборот — разожгут костер, чтобы привлечь их внимание.
Поэтому Ируатту, помолчав пару секунд, вновь взвалил на плечи рюкзак и решительно зашагал в сторону, где, по мнению Алекса, чувствовался запах от костра.
У охотников чутье примерно одинаково, большие они или маленькие, на двух ногах или на четырех. Поэтому неудивительно, что вслед за Алексом примерно минут через сорок заволновалась кошка. И не просто заволновалась, а сперва начала потягивать розовым носиком воздух, потом сердито и настороженно мявкнула и постаралась забиться в свое «гнездо» поглубже.
— Что-то неприятное почуяла?
Вит не мог заметить, что делает Нэко, хотя ощутил шевеление. Зато Джеймс отлично разглядел странное поведение кошки.
— Не знаю, — Вит помотал головой. — Я лично ничего не ощущаю.
Никто из людей, кроме Алекса, не ощущал никаких посторонних запахов, но на всякий случай все взяли оружие на изготовку.
Не ощущали они еще довольно долго — пока на очередном привале Вит не почувствовал принесенный легким ветерком запах костра, смешанный с чем-то сладковато-неприятным.
— Представляю — приехала в саванну какая-нибудь компания, решили шашлычок под водочку поесть, а тут явимся мы! — Он нервно хмыкнул, произнеся эти названия на русском, а не на местном наречии.
— Водочка — это такой русский народный напиток? — уточнил на всякий случай Джимми. — А что есть «шашлычок»?
— А это такая Народная еда! — Теперь Вит рассмеялся по-настоящему. — Вот попадем в цивилизованные места — можно будет сделать. Пикник, как любят у вас на Среднем Западе.
Он осмотрелся. Да, вряд ли им представился бы шанс увидеть тут хоть какое-нибудь животное, похожее на барана. Ровное пространство поросло травой и кустарником, деревья виднелись только кое-где — и часть из них могла оказаться очень опасными. Но никаких следов пребывания людей тут не было, если не считать вполне различимого запаха.
— А из чего делают этот шас… шасличок? — Джеймс прекрасно понимал, что сейчас карикатурно коверкает слова, но что-то сильно насторожило вечного флегматика.
— Из барана, — пояснил Вит. — А что?
— А то, что этот запах мне не нравится. Очень не нравится.
Джеймс нахмурился, вглядываясь в зеленокоричневое пространство саванны.
— Что именно не нравится?
— Потом расскажу.
Рассказал он быстро — как только они снялись со стоянки, прошли еще метров двести и запах стал еще более ощутимым.
— Понимаешь, я бывал не только в Ливии, — сказал вдруг Джеймс.
— А где еще? — Вит не понял, к чему он клонит.
— В Конго. На войне.
Вит с уважением посмотрел на коллегу. Вот вам и скромный, вечно молчаливый Джимми, ничуть не похожий на классического американца! В Конго! Там же творилась жуткая мясорубка, какая не снилась ливийцам и в самом немыслимом кошмаре. Правда, о Ливии писала пресса, а Конго едва вспоминали…
— Мы приехали в деревню тва, пигмеев, разоренную мятежниками, — продолжал Джеймс. — Деревни просто не было. Там вообще не было никого живого. Тва — мирный народ, их уничтожали и солдаты, и мятежники. А потом… Там был такой запах.
— Их ели? — спросил Вит.
— Да. Мятежники устроили пиршество — прямо там.
— И ты думаешь, что здесь были людоеды? — Вит всмотрелся в ту сторону, откуда доносился запах.
— Не думаю, а знаю. Я с тех пор это ни с чем не перепутаю. Так что надо предупредить Ируатту.
Командир отнесся к сообщению со всей серьезностью. Видимо, он подозревал, что в здешних краях могут обнаружиться и не такие племена.
— Не разделяемся, идем группой. Смотреть в оба. Малейшая опасность — падать на землю. Всем все ясно?
Ясно было всем — ничего хорошего от местных жителей ждать не следовало. Если уж они своих готовы уничтожить…
— Ты знаешь о тех, кто живет в этих местах? — Вит решил спросить командира напрямую.
— Да, знаю. Ничего хорошего. — Ируатту болезненно поморщился. — Хотя мы специально не изучали ничего. Была пара экспедиций, потом эту местность оставили в покое. Она не считается важной для Кланов.
— А все же?
— Понимаешь, в самом начале, после Большой Войны, мы использовали мутантов… Для разных работ. Я говорил, что и сейчас используем, но… Гуманнее.
— Рабство?
Вит был противником любого рабства, хотя в этом случае он не знал, что думать. Те, кто не потерял ни разум, ни навыки, стремились выжить после войны и сохранить все, что наработала их цивилизация. Любой ценой.
И потом — очень хорошо и правильно бороться против рабства на Земле. Но только лишь до первого контакта с какой-нибудь цивилизацией разумных муравьев. Потребовать отмены рабства у них оказалось бы верхом глупости, хотя наверняка нашлись бы и такие доброжелатели.
— Да, можете нас осуждать, но — рабство, — подтвердил его мысли Ируатту. — Мы отлавливали мутантов в развалинах городов, нужно было найти тех, кто может работать — хотя бы держать в руках лопату. Вот так оно тогда обстояло. Была база в этих горах. Там случилось восстание, базу сожгли, всех наших вырезали. Тогда мы не стали мстить — было не до того.
Ируатту рассказывал о событиях многовековой давности так, как будто они случились вчера. «Мы», «наши»… Счастлива страна, чей житель говорит именно так!
