Поднявшись, он поспешил выйти на открытое пространство, чтобы хотя бы немного согреться. Рона крутилась рядом, с укоризной поглядывая на хозяина: «А когда же ты меня завтракать поведешь?» Ник в ответ только развел руками: мол, когда вернемся.
Но возвращаться в лагерь не хотелось.
Юноша еще раз оглядел янтарно-зеленый лес, грустно вздохнул… Надо было возвращаться, и он зашагал обратно. У собаки это вызвало прилив сил и энтузиазма, она деловито бежала впереди, время от времени щелкая зубами на пролетавших мимо шестикрылых стрекоз.
Но стоило им зайти на территорию поселка, как Нику опять стало плохо. Странное дело – никто его не хватился, и, зайдя в помещение для лошадей, он занялся привычным делом: уборкой и чисткой. Потом нужно было отвести животных на выпас и водопой и заняться собаками – они тоже требовали ухода. Мясо, разумеется, добывали охотники из дружины, но вот всё остальное было на нем. А еще – никто из воинов Сигурда, включая и самого Сигурда, так и не усвоил простую истину: с животным – собакой ли, кошкой ли, лошадью – надо уметь найти общий язык. Уметь беседовать. Для Ника это было нечто само собой разумеющееся: вот и сейчас, убирая конюшню, он «слышал» беседу Роны и собак из стаи: где была, что видела, что с Хозяином – выглядит он как-то не так, и вообще – грустный… Смотри, мол, раз уж ты с ним, так не подведи…
Ник улыбнулся этим нехитрым собачьим мыслям.
Но стоило покончить с делами, как юноша снова не мог найти себе места, временами погружаясь в какое-то странное оцепенение, пока что-нибудь или кто-нибудь не вырывали его из этого состояния. Находиться среди людей с каждой минутой становилось все невыносимее.
Он машинально кивал Сигурду, что-то говорил – и не слышал собственных слов. Под вечер Ник готов был сбежать куда глаза глядят. Если его состояние было безумием, то оно наверняка начало прогрессировать.
А что, если взять и уйти? А ведь это мысль!.. В конце концов, кто-то ухаживал за собаками и лошадьми, пока он болел. Он уйдет – может быть, ненадолго, пока не пройдет у него это состояние. А ведь если это и правда психическое расстройство, он становится опасен для окружающих, никаких сомнений в том нет.
Если он останется, то рано или поздно (а скорее – рано) захочет свести счеты с жизнью: залезет в петлю или утопится в озере. Или, того хуже, начнет кидаться на людей с ножом. Ведь у сумасшедших так и бывает – сперва он мирно и спокойно с тобой разговаривает, а потом – непонятно отчего – его переклинивает…
Да, разумеется, Сигурд найдет, кого сделать Мастером животных. Хотя, Гром и лошади – это единственные существа, с которыми ему будет тяжело расставаться.
А уйти можно на рассвете.
Но тогда уже сейчас следует собирать вещи в дорогу.
Мысль об уходе всецело овладела сознанием Ника. И когда лес вновь скрыли сумерки, юноша уже довольно четко представлял, как именно можно это сделать, не привлекая внимания дозоров и вообще кого бы то ни было.
Правда, не представлял он себе иного. Ну, например, того, что подобные мысли ему мог внушить кто-то неведомый, впрочем как и саму болезнь.
И напрасно не представлял.
Этот кто-то был совсем неподалеку, здесь же, в городке землян. Хотя существо это к землянам имело весьма отдаленное отношение: внешность порой бывает обманчива. И сейчас мысли существа были направлены на одно: заставить Ника совершить побег, притом – как можно скорее.
Может быть, не стоило заниматься этим юношей так старательно, может быть, это подыгрывание землянам, которые и в самом деле не выдержали Испытания?
Но пройти Испытание – это хорошо, конечно, когда бы колонисты и существо обладали достаточным количеством времени. А времени-то и не было. Если бы они не перебили урунгхов, если бы этого не случилось!..
Что толку теперь рассуждать – ведь уже случилось. Ладно бы просто перебили, хотя, разумеется, не ладно. Так ведь еще и привели в действие монстров Плацдарма. И теперь можно ждать всего чего угодно. Чаще всего монстры боятся солнца. Но через несколько месяцев солнце будет скрыто тучами и начнутся долгие дожди. И чудовищные порождения Древних смогут прилетать сюда в любое время суток. Первыми погибнут животные, особенно быстро – беззащитные лошади. А потом наступит черед людей. Людей, которые станут погибать по своей собственной глупости.
Но ведь не все же они участвовали в походе на урунгхов. И не все этот поход одобряли. Так в чем вина остальных?
О Великий Разум Вселенной, как все сложно с этими младшими существами! А ведь будет еще сложнее. Пока те же урунгхи и псоглавые существа, которые появились на Плацдарме, всего лишь дикари, дети. Но ведь детям свойственно расти.
Что ж, глядя на то, как осваиваются на Плацдарме люди, можно набраться необходимого опыта. А пока – судьба земной колонии будет находиться в руках одного-единственного мальчишки, первым раскрывшего свой Дар до конца.
Или – не только его?
Все же одного (пусть и со своей верной собакой, от которой много лая и мало проку) отпускать его не следует. Неплохо подобрать ему какого-нибудь напарника. Как там было в земных книгах? Спутника героя.
Ну, каков герой, таков и спутник. Он-то был подобран давно – осталось всего лишь отправить их в путешествие вместе. Что ж, эта проблема решается быстро, очень быстро…
* * *
Нельзя сказать, чтобы Эллор-менестрель был сильно пьющим. Разумеется, нет. Но у музыкантов есть свой риск – его очень часто приглашали во всевозможные компании, где было много веселья и вина, но недоставало человека, который умел бы играть на гитаре. Вот Эллор и играл – после чего ему наливали. И еще наливали. И еще… А потом он уже не помнил – что и как играл.
Не всегда, конечно, такое случалось. Но – бывало.
Когда высадившиеся на Плацдарм полностью ликвидировали запасы алкоголя, наступило время полной трезвости (на радость Георгию, который, однако, понимал, что навсегда такое положение вещей не сохранится).
Никто особенно не жаловался на вынужденную трезвость, но в умах местных изобретателей уже началось соответствующее бурление. К тому же на Плацдарме оказалось несколько самогонных аппаратов, а сахарный тростник рос на побережье озера.
Словом, в один прекрасный день оправившиеся от болезни ирландцы (а честь создать первый спиртной напиток на Плацдарме принадлежала им) пригласили Эллора отпраздновать день рождения одного из них. Конечно, песни на новоирландском он не сочинял и не пел, но это было и не особенно важно: во-первых, уроженцы Зеленого Эрина уже более или менее, но знали русский, а во-вторых, после пары стаканчиков самогона не так уж и важно, на каком языке поет менестрель.
После того как Эллор целый день проработал на верфи, ему хотелось отдохнуть. Но отказаться от предложения братьев-ирландцев он не смог. А посему играть ему пришлось в тот вечер много.
Сперва Эллор добросовестно исполнял русские песни. В свое время Георгий расхвалил их Патрику, но вот послушать песни русских бардов ирландцам на Земле не довелось. А в перерывах Эллору подносили по стаканчику. Самогон получился не очень крепким, но приятным на вкус, к тому же пился легко… Даже слишком легко, а голова от него становилась все ясней и ясней.
