И когда настал черед для песен самого Эллора, в его голове уже мелькала странная, но еще более-менее трезвая мысль – а ведь предстоит подниматься на ноги… и идти предстоит… а еще – забираться в дупло, в «квартиру»… И как он все это проделает, если сильно шумело в голове? Закуска – местная рыба – срабатывала слабо.
Но Эллор продолжал играть свои песни и песни друзей: и «Камни рухнувших башен опутал сиреневый вереск…», и «Эльфийскую застольную», и «Солнечные руны», и монолог героя фэнтези… Собравшимся нравилось – и ирландцам, и подошедшим к костерку конголезцам. Один из них все пытался расспросить, о чем поет Эллор, но поскольку его речь состояла из французских, русских и английских слов, толково объяснить ему менестрель ничего не смог – но парень, кажется, под конец все начал понимать и без перевода.
А уж вездесущая Инга – хотя в свое время и слышала почти весь репертуар Эллора – была просто в восторге.
Но, увы, все вечеринки рано или поздно имеют обыкновение заканчиваться. Гости потихоньку разошлись. Конечно, костер жгли не на открытом месте, но всё же поздний вечер мог принести множество неприятных сюрпризов в виде тварей, которые стали теперь хозяевами Сиреневых Скал, а заодно и ночными владыками всей округи. И лучше забраться в дупло гигантского дерева – так оно как-то надежнее.
Кто-то еще оставался у затухающего костерка. Эллор спел, более-менее стараясь попадать в такт, свою «Легенду о Крысолове», а потом некоторое время сидел, накинув на плечи куртку, – ему отчего-то стало холодно. Можно было подумать, что он углубился в размышления, но это было не так – мыслей-то в его голове как раз и не осталось – лишь обрывки.
Кто-то был рядом. Похоже, девушка.
– Инга… – позвал Эллор и попытался встать на ноги.
Вышло не очень удачно, и он вновь опустился на бревно, заменявшее сиденье.
– Ну, приятель, ты и набрался… – голос принадлежал девушке, только не «валькирии» Инге, а кому-то еще. Хорошо знакомый голос, но чей?
Кому? Эллор силился вспомнить это – и не мог.
– Идем, не дрейфь, я помогу.
Да уж, вниманием девушек менестрель никогда не будет обделен, даже если может лишь ползать на карачках – что ж, одна из маленьких прелестей его профессии. Хотя Эллор относился к девушкам по-рыцарски и славы «разбивателя сердец» за ним не водилось, но все же завоевать подругу ему ничего не стоило.
– Ну, идем же, идем…
Эллор плохо помнил, куда именно его вели – точно уж не к его «квартире». Да и по лестнице, связанной из лиан, он бы сейчас не поднялся. И – что характерно – он не видел лица своей провожатой. Вроде бы они шли к верфи и причалу, но с каждым шагом он соображал все хуже и хуже.
– Ничего, проспишься – будешь как новенький, – говорила девушка. – Главное – иди аккуратнее.
Его уложили на что-то мягкое.
Эллора еще хватило на то, чтобы хрипло спросить:
– А гитара?
– Да вот же она, – чьи-то руки протянули ему чехол.
Но к этому времени Эллор уже погрузился в сон.
Он не заметил, как руки девушки накрыли его тентом. Потом девушка – точнее, существо в облике девушки, – еще раз осмотрела его и чему-то улыбнулась: «Мол, не обижайся приятель, но так всё и должно быть».
* * *
Проснулся Эллор оттого, что нечто теплое с размаху плюхнулось на него, фыркнуло и недовольно засопело прямо в ухо. Менестрель сел, только потом открыл глаза и увидел рядом лоснящийся черный бок ротвейлера.
– Рона? – недоуменно проворчал Эллор. – Ты-то как сюда забралась?
Еще не разлепив веки, он проверил самое ценное: нет, все в порядке, гитара надежно упрятана в чехол.
Рона ничего не ответила на недоуменный вопрос, только брезгливо отвернула морду в сторону. Верно-верно, не любят собаки тех, кто перебрал вчера лишку, надо было держать себя в руках. О Небо, да как же в таком виде на верфях сегодня работать?! Ну зачем, зачем он так напился вчера?! Опять голова полдня будет болеть… И кружиться… Уже покачивает… так, еле заметно.
Эллор неловко повернулся, ударился плечом о какую-то деревяшку, охнул – и наконец выполз из-под сложенного паруса на свет божий, зажмурившись от солнца.
Именно поэтому он не сразу оценил обстановку, а всего лишь отметил, что совсем рядом кто-то вполголоса выругался.
Открыв наконец, глаза, менестрель решил, что он проснуться-то проснулся, но еще не до конца. Никакого причала не было и в помине, лодка плыла по узкой протоке, с обеих сторон заросшей чем-то, похожим на камыш. А правил лодкой не кто иной, как его добрый знакомый – Ник.
Причем парнишка явно был удивлен не меньше Эллора.
– Ты как сюда попал? – Ник, видимо, спрашивал это уже во второй раз.
– Не помню, блин. – Менестрель огляделся по сторонам, потом попытался улыбнуться.
Получилось плохо. Вчерашнее бухло давало о себе знать.
– Далековато ты забрался для рыбалки, – проворчал похмельный бард.
Ник внезапно улыбнулся.
– Ну и повезло же тебе, – проговорил он.
– В каком смысле – повезло? – Эллор насторожился, чувствуя какой-то пока еще неясный подвох.
– Так я же не рыбачу. И возвращаться в ближайшее время не собираюсь. Если хочешь, могу высадить где-нибудь у берега, а до лагеря придется пешком возвращаться. Как говорит наш ярл: «Ножками, ножками…»
Глава 10
Загадочная карта
Поверхность маленького озера, густо поросшего по берегам высоким серебристым тростником, была неподвижна. Вода в лучах заходящего солнца казалась сделанной из рубина. Это впечатление усиливалось и от того, что на ней сейчас не было ни малейшей ряби. Листья деревьев тоже застыли, скованные зноем. На огромных темно-коричневых стволах, словно бисеринки пота, проступали золотистые смоляные капли. Даже стрекозам было лень охотиться, и они взлетали только в том случае, если добыча оказалась совсем уж близко.
Сонную тишину, нависшую над озером, внезапно нарушили ритмические всплески и людские голоса. Верхушки тростников дрогнули от удивления. Впрочем, может, это просто был порыв ветра…
Из-за стены тростника, там, где начиналась протока, медленно выплыла лодка с убранным парусом. Если бы кто-нибудь наблюдал за этим с берега, он смог бы рассмотреть, что в лодке двое, точнее, трое – два человека, один из которых орудовал веслами, и большая черная собака.
По земным меркам, выглядели путешественники довольно странно: то ли искатели сокровищ, то ли беженцы… Но в том-то всё и дело, что земных мерок здесь быть не могло.
Один из людей – худощавый парень лет двадцати пяти – сидел на веслах. Его каштановые волосы были небрежно собраны в хвост, спина и плечи опасно порозовели под местным светилом, а мрачное лицо носило следы неумелого бритья. Второй – чуть помладше – был тоже худощавым, хотя здесь больше подошло бы слово «тощий». Сейчас он высматривал место, куда можно причалить. Выглядел он… А вот никак он не выглядел. Взгляд выхватывал джинсы, длинные, выгоревшие на солнце волосы, стебель какого-то ползучего растения, повязанный вместо хайратника, длинный кинжал в кожаных ножнах. А вот какого-то образа в голове тех, кто общался с Ником, – а это был именно он, – не складывалось.
