– Подожди меня здесь. Гитару сторожи.
В ответ на слова Эллора Ник только иронически хмыкнул. Неужели менестрель думает, что Ник сунется за ним или побредет куда-то в одиночку? Или что местным тварям, коли таковые здесь водятся, для чего-то очень понадобится непромокаемый чехол с гитарой?
– Я сейчас наберу воды в котелок и вернусь, – проговорил Эллор, и Нику пришлось встать, чтобы вынуть из рюкзака котелок и передать менестрелю, который все-таки, наверное, безумен, если сейчас полезет по склону.
Юноша отрешенно наблюдал, как Эллор, держа в одной руке котелок, очень осторожно начал спускаться вниз. Рона, сидевшая рядом, тяжко вздохнула и начала вылизывать лапу, покалеченную урунгхами. Ничего, ведь всё почти зажило на ней. Как на собаке.
Ник отвлекся на несколько секунд, чтобы утешающе погладить Рону по шее, а когда вновь посмотрел в сторону озера, Эллора нигде не было видно. Вообще-то обзор с того места, где сидел юноша, был не слишком хороший, но фигуру Эллора можно было бы разглядеть даже в подступающих сумерках.
«Испарился он, что ли?» – вяло удивился Ник. На какие-то более сильные эмоции сил у него не оставалось. Но в самом деле, а куда он мог деться? Если бы на склоне на Эллора напала какая-нибудь тварь, он успел хотя бы заорать. Так ведь ни малейшего звука Ник не услышал.
Не в силах решить эту загадку, Ник продолжал молча сидеть, выдвигая версии того, куда мог запропаститься менестрель. И что делать в том случае, если он не вернется через полчаса? Наверное, надо было встать, посмотреть, в чем дело или хотя бы позвать его, но юношей овладела странная заторможенность, как в мыслях, так и в действиях.
Когда положенные полчаса истекли и Ник почти уверился, что менестрель сгинул окончательно, трава на краю обрыва зашевелилась, и вначале показалась рука, вцепившаяся в более-менее твердую землю, а потом – и весь Эллор.
Когда он наконец выпрямился, сердито ворча сквозь зубы, Ник от удивления и неожиданности не смог сдержать улыбку. Эллор до пояса был покрыт черной грязью, источавшей невыразимое зловоние.
– Там такая топь, к воде и не подойти, – пояснил Эллор. Бросив на Ника укоризненный взгляд. – Провалился, чуть котелок не утопил, и сам-то, в общем, едва выбрался…
Представив себе эту картину, Ник неожиданно захохотал, уже не в силах сдержаться.
– Ну что, – едва выговорил он сквозь смех, – сбегал за водою… к озеру… под обрывом?..
Эллор был несколько обижен подобной реакцией, поскольку, вылезая, наверняка рассчитывал на сочувствие и понимание. Но даже Рона, принюхавшись к спасшемуся из трясины Эллору, чихнула и поспешила отойти подальше. Как видно, среди ее предков не было той самой собаки Баскервилей, которая могла спокойно разгуливать среди ночи по британским болотам, насмерть пугая местных жителей.
Менестрель, слегка оскорбившись, подхватил свой рюкзак, гитару и без слов двинулся прочь. Ник зажал рот ладонью, затем больно укусил себя за палец. Это помогло, и смех наконец-то прекратился. В конце концов, смеяться над приятелем, попавшим в передрягу, как-то не по-товарищески. Но смех-то был скорее нервным.
– Эллор, подожди! Ну, смешинка мне в рот попала, от усталости такое бывает. – Ник навьючил на себя рюкзак и двинулся к менестрелю, который остановился, поджидая его.
Искомый ручей обнаружился только через полчаса, когда измученные путешественники почти обогнули озеро. Вода в нем немного отдавала тиной, но какая это мелочь в сравнении с тем, что наконец-то можно было утолить жажду.
Ник обессиленно опустился на землю, но, увидев, что Эллору сейчас не до сбора хвороста – он начал смывать с себя то, в чем его угораздило выкупаться, – юноша поднялся и побрел собирать валежник. Занудный моросящий дождь решил наконец-то смилостивиться над путниками и перестать идти – хотя бы на какое-то время. Посидеть около огня и обсушить одежду – что может быть лучше? Конечно, для полного счастья неплохо бы съесть хоть что-нибудь, но у Судьбы лучше многого не просить, иначе она отберет и то, что уже имеешь.
Ник, разжигая костер, в который уж раз поблагодарил себя за то, что, собираясь, первым делом взял запасное кресало. То, которым он пользовался раньше, исчезло во время их борьбы со смерчем.
Костер постепенно разгорался, и вскоре от одежды путешественников начал подниматься пар. Оба, разувшись, пристроили промокшие сапоги поближе к костру, на воткнутые в землю ветки. Котелок со вмятиной на боку был наполнен водой и повешен над огнем. Не ограничившись этим, Эллор и Ник натаскали веток, и теперь блаженствовали, отдыхая после заполненного множеством событий дня.
Но день-то еще не закончился, да и события – тоже.
* * *
Ник уже засыпал, когда услышал сердитое рычание Роны. Собака явно была чем-то не на шутку обеспокоена. Юноша тут же открыл глаза и приподнялся на локте, на всякий случай потянувшись за арбалетом. И в этот момент раздался тихий свист, переходящий в шипение, после чего к костру из темноты скользнула гибкая тень. Дракончик! Тот самый синий дракончик!
В зубах странное существо держало огромную, а по его меркам, – просто гигантскую рыбину, уже переставшую трепыхаться.
Собака вскочила, не выдержав такой наглости, и, припадая на передние лапы, разразилась бешеным лаем, пытаясь напугать и прогнать непрошеного гостя.
Дракончик выпустил рыбу из пасти и прижался к земле, кося на Ника золотистым глазом.
– Рона, фу! Сидеть! Как тебе не стыдно! – Ник подумал, что дракон опять исчезнет, как в предыдущих случаях. Но на сей раз существо и не думало убегать.
Проснувшийся Эллор посмотрел на виновника переполоха с удивлением и восторгом и на всякий случай взял собаку за ошейник.
Догадавшись, что никто его обижать не собирается, дракончик гибко выгнул шею и придвинулся поближе еще на несколько шажков. Ник поднялся с охапки веток, служившей ему постелью, и тоже сделал шаг вперед – осторожно и медленно, чтобы не спугнуть дракончика. И тут же на него нахлынули чужие эмоции.
Заныло нёбо, но боль уже не была такой сильной, как в прошлый раз. Ник опустился на колени, вспомнив гордых урунгхов, и заглянул в золотистые глаза существа. И почти сразу же погрузился в водоворот нечеловеческих образов и видений. Как и в тот день, когда случилось нападение урунгхов на лагерь, Ник на некоторое время – позже Эллор говорил, что на мгновение – перестал быть собой, или, скорее, перестал существовать. Его сознание стало открытым для иных, чужих мыслей. Это было совсем иначе, чем с животными, – те «разговаривали» довольно просто, да и эмоции у них были совсем несложными. Здесь же все оказалось иначе – перед Ником было сейчас разумное существо, чей род своей древностью не уступал человеческому, а пожалуй, и превосходил его.
…Имя дракончика Ник так и не смог запомнить – хотя оно, это имя, несомненно, было. Вот только человеческие связки непривычны к различным оттенкам шипения и свиста, из которых складывался драконий язык.
