– Я это знаю, – признался он. – Пошли,
Гарион? Оказавшись в коридоре, Белгарат принялся хихикать.
– Что тут смешного? – спросил Гарион.
– Я ждал этого момента много месяцев, – ответил
его дед. – Видел ты ее лицо, когда она наконец поняла, что произошло? Все
это время она бродила с видом благородного самопожертвования, а теперь вдруг
обнаружила, что оно было совершенно не нужно. – На его лице мелькнула
ядовитая усмешка. – Знаешь, твоя тетушка всегда была несколько
самоуверенной, даже слишком. Может быть, для нее было полезно некоторое время
думать о себе как о простом человеке. Это может расширить ее кругозор.
– Она права, – рассмеялся Гарион. – Ты
ужасный старик!
Белгарат усмехнулся:
– Каждый старается как может.
Они прошли по коридору к королевским апартаментам, где уже
были разложены одежды, которые Гариону предстояло надеть для свадьбы…
– Дедушка, – сказал Гарион, присаживаясь, чтобы
надеть башмаки, – я хотел бы спросить тебя кое о чем. Перед самой смертью
Торак взывал к своей матери.
Белгарат кивнул.
– Кто же его мать?
– Вселенная, – ответил старик.
– Не понимаю.
Белгарат задумчиво почесал свою короткую седую бороду.
– Насколько я понимаю, каждый из богов возник как идея
в голове Ала, отца всех богов, но только Вселенная произвела их. Все это очень
сложно. Я и сам не все понимаю. Как бы то ни было, умирая, Торак обратился к
тому единственному, кто, как он считал, все еще любил его. Он ошибался,
конечно. Ал и другие боги продолжали любить его, хотя и знали, что он стал
средоточием зла. А Вселенная скорбела по нему.
– Вселенная?
– Разве ты не почувствовал этого? Помнишь тот момент,
когда прекратилось всякое движение и погасли все огни?
– Я думал, что это ощутил только я.
– Нет, Гарион. На один-единственный момент погасли все
огни во Вселенной и все перестало двигаться – все и везде. Это Вселенная
скорбела по своему сыну.
Гарион поразмыслил над этим.
– Но он ведь должен был умереть, правда? Белгарат
кивнул:
– Это был единственный способ все вернуть на правильный
путь. Торак должен был умереть, чтобы все события стали развиваться, как им и
предназначено. Иначе все в конечном счете обернулось бы хаосом.
Внезапно странная мысль пришла в голову Гариона.
– Дедушка, – сказал он, – а кто же Миссия?
– Не знаю, – ответил Белгарат. – Возможно,
просто странный маленький мальчик. А возможно, и нет. А теперь тебе, наверное,
лучше начать переодеваться.
– Я стараюсь не вспоминать об этом.
– Но послушай, это же самый счастливый день в твоей
жизни.
– Действительно?
– Тебе поможет, если ты все время будешь твердить себе
это.
Со всеобщего согласия для проведения церемонии бракосочетания
Гариона и Се'Недры был избран алгос Горим. Хрупкий благочестивый старик
совершил путешествие из Пролги короткими, легкими переходами. Сначала его
пронесли на носилках через пещеры в Сендарию, потом в карете короля Фулраха
привезли в город Сендар, а оттуда – кораблем в Райве. Известие о том, что бог
алгосов – отец всех богов, подобно грому средь ясного неба потрясло
теологические круги.
Стали совершенно не нужными целые библиотеки напыщенных
философских трактатов, а священнослужители теперь повсеместно пребывали в
состоянии шока. Гродег, Верховный жрец Белара, упал в глубокий обморок, когда
ему сообщили эту новость.
Высокое духовное лицо, здоровье которого уже было подорвано
ранами, полученными в битве у Талл Марду, не смог спокойно перенести этот последний
удар. Когда он очнулся от обморока, его последователи увидели, что Гродег впал
в детство, и теперь он проводил целые дни в окружении игрушек и ярких обрывков
тесьмы.
Как и полагалось, королевская свадьба проходила в тронном
зале райвенских королей, все приглашенные собрались там. Король Родар был в
пунцовом одеянии, король Энхег – в голубом. На короле Фулрахе были коричневые
одежды, а на короле Чо-Хэге обычные для олгаров черные. Хранитель трона райвенов
Бренд, лицо которого после смерти младшего сына стало еще угрюмее, по
райвенскому обычаю был одет в серое. Присутствовали также и другие лица
королевских кровей. Рэн Борун XXIII, на котором красовалась золотая мантия, был
необычно весел, когда болтал с бритоголовым Сэйди. Для всех оказалось
неожиданностью, что они так хорошо понимают друг друга. Перспективы, которые
создавала новая ситуация на Западе, импонировала им обоим, и они явно были на
пути к достижению какой-то договоренности. Король Кородаллин в пурпурном
одеянии стоял вместе с другими королями, хотя и говорил мало. Удар по голове,
полученный им в битве у Талл Марду, отразился на его слухе, и в обществе
молодому королю Арендии было явно не по себе.
В самом центре собравшихся монархов стоял король Гар Ог
Недрака Дроста лек Тан в совершенно непривлекательном желтом дублете. Нервный,
вспыльчивый король недраков говорил короткими, отрывистыми фразами, а смеялся
пронзительным смехом. Король Дроста в тот вечер заключил много договоров,
некоторые из которых он даже намеревался соблюдать.
Белгарион Райвенский, конечно, не принимал участия в этих
разговорах, как, наверное, и надлежало ему.
В это время ум райвенского короля был занят совершенно
другим. Одетый с головы до ног в голубое, он нервно шагал по прихожей, где
вместе с Леллдорином они ожидали фанфар, которые должны были призвать его в
тронный зал.
– Хотел бы я, чтобы все это поскорее
закончилось, – заявил он уже в шестой раз.
– Имей терпение, Гарион, – опять посоветовал ему
Леллдорин.
– Что они там делают?
– Возможно, ожидают сообщения, что ее высочество
готова. В этот особый момент ей придается гораздо большее значение, чем тебе.
Так всегда на свадьбах, насколько тебе известно.
– Счастливчик ты. Вы с Арианой просто сбежали и
поженились без всей этой суеты. Леллдорин уныло рассмеялся.
– Я не избежал этого, Гарион, – просто на какое-то
время отсрочил. Все эти приготовления вдохновили мою Ариану. Она хочет, чтобы у
нас была настоящая свадьба, как только мы вернемся в Арендию.
– Почему свадьбы оказывают такое странное воздействие
на женский ум?
– Кто знает! – пожал плечами Леллдорин. –
Женский ум – загадка, и ты в этом скоро убедишься.
