– Убирайся, – почти небрежно приказал Белгарат, и
Агринджа мгновенно исчез.
Гариона вдруг охватил жуткий озноб, разболелся живот. Гарион
повернулся, отошел на несколько шагов, упал на колени, и тут его вывернуло.
– Что случилось? – спросил Силк дрогнувшим
голосом.
– Уверенность покинула колдуна, – спокойно ответил
Белгарат. – Думаю, что причиной этому кровь. Когда он увидел, что Агринджа
истекает кровью, а Хорджа – нет, то понял что что-то позабыл. Это поколебало
его уверенность, и он утратил свою сосредоточенность. Гарион, прекрати.
– Не могу, – простонал Гарион и снова согнулся от
боли в животе.
– И долго Хорджа будет охотиться за другими
мориндимами? – спросил Силк.
– Пока не зайдет солнце, – ответил
Белгарат. – Подозреваю, что клану Ласки выдастся плохой денек.
– Есть шанс, что он повернет и набросится на нас?
– У него нет для этого никаких причин. Мы же не
пытались поработить его.
Как только Гарион снова придет в себя, мы сможем двинуться
дальше. Нас больше не станут беспокоить.
Гарион поднялся, слабой рукой вытирая рот.
– Теперь ты в порядке? – спросил его Белгарат.
– Не совсем, – ответил Гарион, – но ничего не
поделаешь, надо подниматься.
– Выпей глоток воды и постарайся не думать об
увиденном.
– А не придется тебе когда-нибудь снова проделать
это? – спросил Силк, глядя на Белгарата немного диким взглядом.
– Нет, – уверенно ответил Белгарат. На вершине
холма, примерно с милю отсюда, были видны несколько всадников. – Другие
мориндимы, живущие здесь, наблюдали за всем происходящим. Весть об этом
распространится, и теперь никто не приблизится к нам. Давайте на лошадей – и
вперед. До берега еще долгий путь.
Все последующие дни их поездки Гарион по крупицам собирал
интересующие его сведения о том ужасном соперничестве, свидетелем которого он
стал.
– Ключом ко всему этому является образ, – подвел
итоги Белгарат. – Тот, кого мориндимы называют духом-дьяволом, по виду не
многим отличается от людей.
В своем воображении ты рисуешь образ и заставляешь духа
принять его. До тех пор, пока ты сможешь удерживать дух в этом образе, он
вынужден делать то, что ты приказываешь ему. Но если по какой-либо причине
образ разрушается, дух вырывается на свободу и принимает свою настоящую форму.
После этого ты ни за что не сможешь удерживать его в своей власти. У меня в
этих делах есть некоторое преимущество. Превращение из человека в юлка и
обратно несколько обострило мое воображение.
– Тогда почему Белдин сказал, что ты плохо владеешь
магией? – полюбопытствовал Силк.
– Белдин – сторонник строгих правил, – пожал
плечами старик. – Он считает, что необходимо все привести в образ, все, до
последней черточки, с головы до пят. В действительности в этом нет необходимости,
но он считает, что надо только так и не иначе.
– А ты не думаешь, что мы могли бы поговорить о
чем-нибудь другом? – спросил Гарион.
Через день или чуть позже они достигли побережья. Небо по
прежнему было затянуто грязновато-серыми тучами, и Восточное море под ними
выглядело угрюмым.
Отлогий берег, по которому они ехали, был густо усеян
круглой черной галькой и выбеленными деревянными обломками, прибитыми к берегу.
Волны накатывали и откатывали обратно с долгими печальными вздохами. В воздухе
парили, жалобно крича, морские птицы.
– Куда ехать? – спросил Силк. Белгарат оглянулся
вокруг:
– На север.
– Далеко?
– Я не совсем уверен. Прошло очень много времени, и
сейчас я не могу с точностью сказать, где мы находимся.
– Ты не лучший проводник в мире, старина, –
недовольно сказал Силк.
– Нельзя быть всем сразу.
Через два дня они достигли донного моста, и Гарион в
растерянности уставился на него. Это было совсем не то, что он ожидал увидеть.
Мост состоял из бесконечного ряда круглых, отшлифованных волнами белых валунов,
которые выступали из темной воды и простирались не правильной линией к темному
пятну на горизонте. Ветер дул с севера, принося с собой резкий холод полярного
льда. От валуна к валуну тянулись клочья белой пены, поскольку волны вдребезги
разбивались о подводные рифы.
– И как же мы пройдем здесь? – протестующе спросил
Силк.
– Подождем до отлива, – объяснил Белгарат. –
Тогда большая часть рифов окажется над водой.
– Большая?!
– Иногда нам, возможно, придется идти вброд. Но перед
тем, как отправиться в путь, нужно спороть меха с нашей одежды. Это даст нам
возможность хоть чем-то заняться, пока ждем отлива, вдобавок они начинают
несколько благоухать.
Они укрылись за нагромождением вынесенных морем деревьев и
спороли с одежды заскорузлые зловонные меха. Затем достали из тюков припасы и
поели.
Гарион заметил, что краска, покрывавшая его руки, начала
стираться, а татуировка на лицах его спутников стала заметно тусклее.
Темнело. Сумерки, которые отделяли один день от другого,
кажется, стали длиннее, чем неделю назад.
– Здешнее лето почти кончилось, – заметил
Белгарат, разглядывая в густых сумерках валуны, постепенно выступавшие из
убывающей воды.
– Сколько времени осталось до полного отлива? –
спросил Силк.
– Еще час или около того.
И они ждали. Порывы ветра беспорядочно налетали на завалы
мокрых, осклизлых топляков, пригибали высокую траву, росшую на верхней кромке
отлогого берега.
Наконец Белгарат встал.
– Пошли, – коротко сказал он. – Мы поведем
лошадей в поводу. Рифы скользкие, так что будьте осторожны.
Переход по первым камням вдоль рифов оказался вовсе не таким
уж трудным, но стоило им пройти чуть дальше, как в дело вмешался ветер. Они
насквозь промокли от брызг, которыми он обдавал их, и очень часто волны
перекатывали через риф и водоворотами крутились вокруг ног, грозя утянуть за
собой. Вода же была зверски холодной.
– Как ты думаешь, сможем мы совершить весь переход до
того, как снова начнется прилив? – прокричал Силк в окружавшем их шуме.
– Нет! – закричал в ответ Белгарат. – Нам
придется переждать его, сидя на одной из наиболее высоких скал.
– Звучит не очень-то приятно.
