– Вам придется что-то с этим делать, Ислена, –
твердо заявила леди Мирел, когда однажды вечером они остались одни в личной
опочивальне королевы. Мирел прохаживалась по устланной коврами комнате, ее
волосы мягко отливали золотом, но в выражении лица не было ничего мягкого.
– А что я могу поделать? – пожаловалась Ислена,
сжимая руки. – Он никогда не проявляет открытого неуважения, а его решения
всегда кажутся отвечающими интересам Чирека.
– Вы нуждаетесь в помощи, Ислена, – сказала Мирел.
– К кому же я могу обратиться? – Королева Чирека
чуть не плакала.
Леди Мирел пригладила свое зеленое бархатное платье.
– Думаю, что пришло вам время написать Поренн, –
заявила она.
– И что же я ей скажу? – взмолилась Ислена.
Мирел показала на маленький столик в углу, на котором
лежали, словно в ожидании, пергамент и чернила.
– Садитесь, – указала она, – и пишите, что я
вам скажу.
«Определенно, посол Толнедры граф Брэдор становится все
утомительней», – подумала королева Лейла. Маленькая, пухлая королева
Сендарии целеустремленно направилась в комнату, где давала обычно аудиенции и
где ее ждал посол с папкой, полной документов.
Когда она проходила по залам дворца, со слегка сдвинутой
набок короной и стуча каблучками по отполированному дубовому полу, придворные
кланялись ей, но королева Лейла не замечала их, что в общем-то было ей не
свойственно. Но теперь не время для вежливого обмена любезностями или пустой
болтовни. Сейчас нужно заняться толнедрийцем, она и так слишком долго
откладывала это дело.
У посла были редеющие волосы, оливковый цвет кожи и нос
крючком. На нем была коричневая мантия с золотой отделкой, которая означала
принадлежность к Борунам. Он небрежно опустился в широкое мягкое кресло у окна
в залитой солнцем комнате, где ему предстояло встретиться к королевой Лейлой.
Когда она вошла, посол поднялся и поклонился с изысканной грацией.
– Ваше величество, – вежливо произнес он.
– Мой дорогой граф Брэдор, – с чувством сказала
королева Лейла, придавая своему лицу самое беспомощное и растерянное
выражение. – Пожалуйста, садитесь.
Уверена, что мы теперь достаточно хорошо знаем друг друга,
чтобы избежать всех этих утомительных формальностей. – Она опустилась в
кресло, обмахиваясь веером.
– Становится жарко, не правда ли?
– Лето здесь, в Сендарии, прекрасно, ваше
величество, – ответил граф, усаживаясь в кресло. – Я задаюсь
вопросом, была ли у вас возможность подумать над теми предложениями, которые я
вам передал во время нашей последней встречи?
Королева Лейла смущенно посмотрела на него:
– О каких предложениях вы говорите, граф Брэдор? –
И она беспомощно хихикнула. – Извините, пожалуйста, но мой рассудок в эти
дни, кажется, помутился. Так много дел. Удивляюсь, как мой муж мог все их
держать в голове.
– Мы обсуждали управление портом Камаар, ваше
величество, – мягко напомнил граф.
– Разве? – Королева взглянула на него
недоумевающим взглядом и с тайной радостью заметила тень раздражения,
мелькнувшую на лице графа. Это был ее лучший трюк. Делая вид, что забыла все
предыдущие разговоры, она вынуждала посла начинать все с самого начала каждый
раз, как они встречались. Стратегия графа, как она знала, заключалась в том,
чтобы постепенно подвести ее к своему окончательному предложению, и ее
напускная забывчивость искусно обрекала эти планы на неудачу.
– Что же привело нас к столь скучному предмету? –
спросила она.
– Конечно, ваше величество вспомнит это, протестующе
сказал посол с легкими признаками раздражения. – Толнедрийское торговое
судно «Звезда Тол Хорба» продержали в гавани на якоре полторы недели, прежде
чем для него наконец нашлось местечко у причала. Каждый день отсрочки при
разгрузке судна обходится в целое состояние.
– Нынче везде такой беспорядок, – вздохнула
королева Сендарии. – Как вы понимаете, все дело в нехватке рабочей силы.
Всякий, кто не отправился на войну, занят снабжением армии. Тем не менее я
сделаю очень суровое замечание управляющему портом по этому поводу. Что-нибудь
еще, граф Брэдор?
Брэдор от неловкости закашлялся.
– О, ваше величество уже делали именно такое
замечание, – напомнил он.
– Разве? – Королева Лейла изобразила
удивление. – Прекрасно. Это же все решает, не так ли? И вы зашли, чтобы
поблагодарить меня. – Она улыбнулась детской улыбкой. – Чрезвычайно
любезно с вашей стороны. – Она наклонилась, чтобы как бы под влиянием
порыва положить руку на его запястье, а сама совершенно намеренно выбила у него
из руки свернутый в трубку пергамент.
– Какая я неловкая! – воскликнула она и быстро
наклонилась, чтобы перехватить пергамент до того, как посол поднимет его. Затем
королева Лейла снова села в кресло и стала рассеянно похлопывать свитком по
щеке, будто в рассеянности.
– О-о! Действительно, ваше величество, наше обсуждение
продвинулось несколько дальше, чем просто замечание управляющему портом, –
сказал граф Брэдор, нервно следя за пергаментом, который она так ловко выудила
у него. – Как вы, может быть, помните, я предлагал помощь Толнедры в
управлении портом.
Полагаю, мы согласились с тем, что такая помощь могла бы
восполнить нехватку рабочей силы, о которой ваше величество только что
упоминали.
– Изумительная идея! – воскликнула Лейла и как бы
в порыве энтузиазма ударила небольшим пухлым кулачком по креслу. По этому
заранее установленному сигналу в комнату, громко споря, ворвались двое ее
младших детей.
– Матушка! – оскорбленно завопила принцесса
Гелда. – Ферна украла мою красную ленту!
– Не правда! – с возмущением отвергла это
обвинение принцесса Ферна. – Она сама отдала ее мне в обмен на мои голубые
бусы.
– Ничего подобного! – огрызнулась Гелда.
– Именно так! – ответила Ферна.
– Дети, дети! – упрекнула их Лейла. – Разве
вы не видите, что матушка занята? Что подумает о нас дорогой граф?
– Но она украла ее, матушка! – запротестовала
Гелда. – Она украла мою красную ленту!
– А вот и нет! – ответила Ферна и злорадно
показала сестре язык.
