– Если вы оба уже перестали злорадствовать, думаю,
пришло время увести в тень принцессу, – сказала Полгара развеселившимся
монархам.
Строительные работы продолжались еще несколько дней. Даже
когда последнее чирекское судно было поднято наверх, олгары и мимбраты не
прекращали своих набегов на сельские районы таллов.
– На расстоянии пятидесяти лиг урожай уничтожен, –
докладывал Хеттар. – Нам придется двигаться дальше, чтобы найти что-нибудь
еще и сжечь.
– Много мергов вы обнаружили? – спросил Бэйрек
олгара с ястребиным лицом.
– Нет. – Хеттар пожал плечами. – Время от
времени то один, то другой попадаются на нашем пути.
– А что делает Мендореллен?
– Я не видел его уже несколько дней, – ответил
Хеттар. – Но там, куда он отправился, поднимаются клубы дыма, так что, я
думаю, он очень занят.
– Как там выглядит страна? – спросил король Энхег.
– Неплохо, как только вы минуете нагорную ее часть.
Районы Мишарак ас-Талла вдоль утеса довольно непривлекательные.
– Что ты подразумеваешь под словом «непривлекательные»?
Мне ведь придется перетаскивать через него суда.
– Скалы, песок, колючий кустарник и никакой
воды, – ответил Хеттар. – И жарко, как в печке.
– Благодарю, – мрачно сказал Энхег.
– Вы же хотели знать, – ответил Хеттар. – А
теперь прошу прощения. Мне нужны свежая лошадь и еще несколько факелов.
– Ты опять отправляешься? – спросил его Бэйрек.
– Нужно кое-что сделать.
Как только было поднято последнее судно, драснийские лебедки
стали поднимать тонны продуктов и снаряжения. Бесценным приобретением оказались
пленники-таллы. Они без колебаний или жалоб перетаскивали любые тяжести,
которые на них взваливали. Их грубые лица светились такой благодарностью и
желанием угодить, что Се'Недра не могла ненавидеть их, хотя фактически они были
врагами. Мало-помалу принцесса узнавала о многом, что превращало жизнь
таллского народа в несусветный ужас. Среди их пленников не было ни одной семьи,
которая не пострадала бы от ножей гролимов. Мужей и жен, детей и родителей –
всех приносили в жертву, и главной целью в жизни каждого талла стало любой
ценой избежать подобной участи. Постоянная угроза ужасной смерти уничтожила в
сознании таллов все чувства, кроме животного страха Ненасытная страсть таллских
женщин не имела ничего общего с отсутствием морали. Чтобы избежать жертвенного
ножа, таллская женщина должна была ходить постоянно беременной. Ею руководили
не страсть, не вожделение, а страх, и этот страх убивал в ней все человеческое.
– Как же они могут так жить? – взволнованно
воскликнула принцесса, обращаясь к леди Полгаре, когда они возвращались в свои
апартаменты, находившиеся в блокгаузе, который был сооружен для
военачальников. – Почему они не восстанут и не прогонят гролимов?
– А кто бы возглавил восстание, Се'Недра? –
невозмутимо спросила ее Полгара. – Таллы знают, что гролимы способны
читать мысли так же легко, как ты читаешь книгу. Если бы талл только подумал о
чем то подобном, он тут же оказался бы на жертвенном алтаре.
– Но их жизнь настолько ужасна! – возразила
Се'Недра.
– Возможно, мы сумеем изменить ее, – сказала
Полгара. – То, что мы пытаемся сделать, пошло бы на пользу не только
Западу, но и самим энгаракам.
Если мы победим, они освободятся от гролимов. Вначале они,
скорей всего, и не поблагодарят нас, но со временем, может быть, оценят это.
– Но почему же они не поблагодарят нас?
– Если мы победим, дорогая, это случится потому, что мы
убьем их бога. А за это очень трудно благодарить кого-то.
– Но Торак – чудовище!
– И все же он их бог, – ответила Полгара. –
Потеря бога – очень болезненная и страшная рана. Спросите у алгосов, каково
жить без бога. Прошло уже пять тысячелетий, как Ал стал их богом, но они все
еще помнят, какова была их жизнь до того, как он принял их.
– Но ведь мы победим, да? – спросила Се'Недра, и
безотчетный страх вдруг захлестнул ее.
– Не знаю, Се'Недра, – спокойно ответила
Полгара. – Никто не знает: ни я, ни Белдин, ни мой отец, ни даже Олдур. Мы
можем только пытаться победить – вот и все.
– А что случится, если мы потерпим поражение? –
спросила принцесса тонким, испуганным голосом.
– Мы будем порабощены точно так же, как сейчас
порабощены таллы, – тихо ответила Полгара. – Торак станет королем и
богом всего мира. Другие боги будут запрещены навсегда, а нами будут повелевать
гролимы.
– Я не буду жить в таком мире! – заявила Се'Недра.
– Ни один из нас не захотел бы этого.
– А вы когда нибудь встречались с Тораком? –
неожиданно спросила принцесса. Полгара кивнула:
– Раз или два. В последний раз это было в Во Мимбре
перед его дуэлью с Брендом.
– Каков он из себя?
– Он – бог. Сила его ума подавляет. Когда он говорит,
вы должны слушать его, а когда он дает распоряжения – должны подчиняться.
– Это, конечно, не относится к вам.
– Не думаю, что ты понимаешь меня, дорогая. – Лицо
Полгары было мрачным, а взгляд ее столь же холоден, как далекая Луна. Она
машинально взяла Миссию и посадила его к себе на колени. Ребенок улыбнулся ей
и, как он часто делал, протянул ручку и дотронулся до белого локона над ее
бровью. – В голосе Торака звучит приказ, которому нельзя не
подчиниться, – продолжала Полгара. – Ты знаешь, что он коварный и
злой, но, когда он говорит, приходится сопротивляться его разрушительной силе и
ты вдруг становишься очень слабым и испуганным.
– Но вы-то, конечно, не испугались!
